прост. Он покраснел, но не сдался и предложил Диамаре сделать второй чертеж.
— Когда?
— Сегодня.
— Разве мне успеть! Пока я доеду до дому да пока приеду обратно…
— Домой ездить не нужно. Вы будете чертить за моим столом.
— За вашим?
— Да, за моим столом и на моих глазах, — сказал профессор, давая этим понять, что он не верит больше ни самой студентке, ни ее домашним.
Два часа сидела Диамара рядом с профессором, выводя тушью на ватмане какие-то жалкие каракули. Разоблачение было полным. Второй чертеж получился таким плохим, что его неловко было даже положить на стол рядом с первым. Кто же вычертил первый? Папа?
Нет, Диамарин папа на сей раз был ни при чем. Три последних дня папа поздно приходил из министерства, и дочке пришлось заказать чертеж какому-то надомнику. И вот обман раскрылся. Теперь наступила очередь краснеть Диамаре. И она покраснела, но ненадолго. Через час девушка уже не помнила о своем позорном провале и как ни в чем не бывало щебетала о каких-то пустяках со своими подругами.
А ведь это был не первый провал Диамары Севиной. Три года девушка училась в строительном институте имени В. В. Куйбышева. За эти три года она добралась всего-навсего до второго курса. Трудно подсчитать, сколько раз имя Диамары появлялось на доске неуспевающих.
— Вы что, не хотите учиться? — спрашивали ее в деканате.
— Нет, почему же? — отвечала она. — Хочу.
Диамара давала слово исправиться, а через час забывала о своем обещании и убегала с лекции в кино.
Беда девушки была в ее беспечности. И здесь следовало винить не ее одну. Люди приучаются к труду с детских лет, а Диамара прожила жизнь на готовеньком. Рядом с ней все и всегда работали: папа, мама, няня. Другие дети убирали за собой постель, мыли чайную посуду, пришивали к пальто оторванную пуговицу. Диамара была освобождена даже от этих несложных обязанностей.
— Она у нас такая бледненькая, такая худенькая, — оправдывалась мама.
Девочка была хоть и худенькой, но здоровой. Тем не менее она охотно пользовалась привилегиями, которые ей воздавались. Утром всегда залеживалась в постельке.
— Вставай, в школу опоздаешь, — говорила няня.
— Не опоздаю, — отвечала девочка, глубже втягивая голову под одеяло.
Да и зачем, собственно, было Диамаре спешить, если она твердо знала, что в самую последнюю минуту мама позвонит в министерство, вызовет папину машину, которая быстренько доставит Диамару к школьному подъезду.
Школьные годы остались позади. Диамара выросла, но осталась капризной, избалованной девочкой. Лекции у нее до сих пор подразделяются на «чудненькие» и «скучненькие». Первые она удостаивает своим посещением (теперь Диамара вызывает папину машину сама, без маминого содействия), вторые пропускает. Она и за учебниками сидит так же. Те страницы, которые даются легко, она проглатывает залпом, а те, на которых попадается что-либо непонятное, она ни за что не прочтет вторично.
Если бы ей разрешили, Диамара с удовольствием стала бы приглашать надомников не только для изготовления чертежей, но и для сдачи всех прочих зачетов. Но, увы, к зачетам готовиться надо было самой, поэтому на первой же экзаменационной сессии Диамара Севина провалилась по всем предметам.
Беда усугубилась тем, что папа вырастил дочку не только беспечным, но и безвольным человеком. Вместо того чтобы исправить плохие отметки, Диамара капризно фыркнула и сказала папе:
— Я не хочу учиться в строительном, я хочу поступить на курсы иностранных языков.
И так как дома никогда и ни в чем не отказывали Диамаре, то она сделала, как хотела. Она надеялась, что на курсах будет легче, что там не придется сидеть за учебниками. А там, оказывается, тоже было не так уж легко. Поэтому Диамара очень быстро разлюбила языки и бросила ходить на курсы.
Наступил новый учебный год, и снова в семье Севиных встал вопрос: что делать Диамаре?
— Я снова хочу поступить в строительный, — сказала она.
Родители переглянулись, и папа понял, что ему надо ехать в деканат. А там удивились:
— Позвольте, но ведь ваша дочка больше полугода не была в институте! Она что, болела?
— Да, — смущенно сказал папа. — Вы же знаете, она у нас такая бледненькая, такая худенькая.
Декан поморщился и тем не менее, в нарушение всех правил, снова принял Диамару Севину на первый курс. Принял, конечно, не ради нее, а ради ее папы, человека в строительном мире уважаемого и авторитетного.
Двадцать два года — возраст, когда человеку уже неловко прятать свои грехи за широкую папину спину. Папа может выручить из беды раз, два, но папа не может передать своей дочери на веки вечные уважение, которого она не заслужила и которое, кстати, не передается по наследству.
Папа легко и бесхлопотно помог дочери восстановиться в институте. И благодаря той легкости, которая всю жизнь сопровождала Диамару, она и на сей раз не сделала никаких полезных выводов.
В прошлом году перед самыми каникулами в строительном институте была сыграна веселая комсомольская свадьба. Диамара вышла замуж за студента четвертого курса гидротехнического факультета Бориса Берзина. Молодые люди любили друг друга, и брак, по всем данным, должен был быть счастливым. Но счастья не было в доме молодых, несмотря на то, что жили они в хорошей, уютной комнатке, которую папа устроил им, пользуясь своим высоким положением в министерстве. Молодой муж никак не мог привыкнуть к образу жизни своей супруги. Целыми днями Диамара ничего не делала. Не варила, не стирала, не подметала. Всем этим приходилось заниматься Борису. Он подметал и думал: «Еще день, ну, еще неделю, а там жене надоест бездельничать и она возьмет на себя часть забот по дому».
Но жена не спешила менять привычки.
— Ты бы хоть чулок заштопала себе, — говорил в сердцах молодой муж. — Пятка наружу.
Жена краснела, начинала искать иголку и, не найдя ее, снова укладывалась на тахту. Муж терпел месяц, два, по ягода, а потом разозлился и уехал на каникулы из Москвы к своим родителям.
— Борис хотел припугнуть Диамару, — сказал нам комсорг факультета. — Или берись за ум, или прощай. И она, конечно, образумилась бы, — добавил он, — потому что кому же охота расставаться с любимым человеком? Да вот горе: вмешался папа.
Это и в самом деле было большим горем для молодоженов. Представьте, муж возвращается в Москву, а у него ни жены, ни квартиры. И. А. Севин так разгневался на зятя, что не только перевез к себе дочь, но и выписал зятя из домовой книги.
«Сейчас Диамара Севина, — пишут нам студенты строительного института, — снова живет у папы. Как и прежде, она не варит, не
