В приемном покое целая толпища детей разных возрастов. Галдёж стоит такой, будто я попал в осиный улей. По ощущениям, вчерашний галдёж в набитой народом “Кислоте” был на четыре порядка тише, чем тот, который стоит в помещении, где собралась одновременно пара десятков детей.
Среди всей этой вакханалии я замечаю рыжую макушку Тони, которую обнимают тонкие руки Алевтины.
Рванув к ним, вижу, как мелкая прижимает распухшую, похожую на баклажан руку к груди и тихо плачет. На ней перепачканный летний сарафан и ссадины на коленях.
От притока крови к башке мутнеет в глазах.
Убью урода!
Рядом с ними плачет женщина в красном просторном мешковатом платье и с темно-русой растрёпанной волнистой стрижкой. Делаю вывод - это и есть “бабушка”, хотя на бабушку она не особо тянет. Видимо, рожать детей в семействе Евдокимовых не принято позже девятнадцати, и я уверен, что за такие рассуждения Алевтина вполне могла бы пропесочить мне по щам, если бы прямо сейчас ей вообще было до меня хоть какое-то дело.
- Вас еще не приняли? - спрашиваю, нависнув над ними и осматриваясь.
Пытаясь сообразить как тут у них всё работает.
- У-у, - мотает головой Аля, баюкая в руках мелкую. - Тут живая очередь…
Её мать поднимает заплаканные глаза, прижав к щеке скомканный бумажный платок.
Молча киваю ей, кладя руки на талию.
Смотрит на мои ноги, потом на мой фейс, выгнув шею и часто моргая. Приоткрыв рот, откашливается и… млин… краснеет? Опустив лицо, суетливо поправляет причёску и прячет в сумку изжеванный платок, бросая часто моргающий взгляд на мои кеды. Чё там интересного, я не знаю, но она, кажется, краснеет ещё больше.
Тру затылок, оглядываясь по сторонам. В узком забитом людьми коридоре моё тело занимает до фига места. Присаживаюсь на корточки перед заплаканной Тыквой и трогаю ее за здоровую руку.
- Ты как, принцесса? - спрашиваю офигеть как участливо.
В ответ она заходится в утроенном приступе слёз. Сморщившись, скуля и поджимая нижнюю губу. Твою мать… мои кишки заворачиваются узлом в тот же миг. Я блин не знаю, чем ей помочь! Лучше бы мне сломали руку или ногу.
- Слав, - сжимает мою ладно Аля и еле заметно мотает головой. - Не нужно.
Понял.
Больше не пытаюсь тронуть Тыковку, но остаюсь сидеть рядом, успокаивающе перебирая пальцы ее матери. Они ледяные, но цепляются за мои и не отпускают, пока распахнутые, слегка потерянные голубые глаза мечутся по коридору за моей спиной. Переведя их на моё лицо, бормочет:
- Мы тут надолго застряли. Еще гипс накладывать… если хочешь, езжай домой...
- Ерунды не говори, Евдокимова, - перебиваю, вдохнув через сжатые зубы.
- Ладно… - закусывает губу. - Как скажешь, Орлов…
- Вот именно, - киваю ей. - Лучше чем помочь скажи.
Вздохнув и ещё раз осмотревшись, просит:
- Сходишь к врачу? Тут очередь часа на два.
- Да чего он туда пойдет? - вклинивается ее мать, роясь в своей сумке. - Не напрягай чужого человека…
- Станислав Орлов, - протягиваю ей руку. - Рад познакомиться.
- Тамара Пална, - игнорит её по полной программе.
Не сомневаюсь в том, что она знает, кто я такой. Не сомневаюсь в том, что она знает, что у нас с её дочерью “отношения”. Не знаю в чём у нас тут проблема, но в доме типа я хозяин.
- Мы вроде не в детском саду, Тамара Павловна - ровно замечаю я, не опуская ладони. - За его пределами людям принято отвечать на рукопожатия.
Алевтина издаёт тихий сдавленный звук, ткнувшись носом в макушку дочери.
Метнув глаза к моему лицу, её мать поджимает губы. Заканчивает дела в сумке и, обтерев ладонь о платье, вкладывает её в мою.
Вот и славно.
Поднимаюсь на ноги и, потрогав рыжие тонкие волосы Тыквы, иду сам не зная куда. Вынимаю из кармана телефон и, подумав, набираю номер тетки - старшей сестры матери. Она окулист, работает где-то здесь. Одно радует - в таких маленьких городах, как наш, всегда можно найти какие-нибудь связи в нужных местах. Без прелюдии обрисовываю ситуацию. Схватывает моментально и направляет меня на второй этаж. Торможу у таблички главврача и, трижды постучав, захожу внутрь. Разговор у нас выходит короткий. Когда возвращаюсь назад, успеваю заметить, как Аля вместе с Тоней уходят на рентген, минуя очередь.
Класс.
Заняв их место рядом с молчаливой Тамарой Павловной, откидываю голову на стену и прикрываю глаза, тихо прося:
- Расскажите, как всё было.
Глава 39. Славик
- Доходчиво… - впечатываю в водительскую дверь белой Киа Рио лицо её недоразвитого водителя, создавая этим действием волшебный “бам”. - Пффф… объясняю?
- Твою-ю-ю-ю м-а-а-ть… - воет дохляк, прикрывая руками помятый фейс, потому что дёргаю его за шиворот для второго захода.
“Бам”.
Вот так!
- А-а-а-ай… - хнычет дегенерат.
Осмотревшись по сторонам, разжимаю пальцы, позволяя ему скатиться на асфальт к моим ногам.
Долбанные малолетки. Когда узнал, что водителю сбившей Тыкву тачки неделя как восемнадцать исполнилось, и прав у него нет, решил поучить уму разуму собственноручно. Если родители этого не сделали, то дядя Слава поможет.
Не меньше пяти пар глаз таращатся на меня со всех сторон. Мужик в окне первого этажа, дети на площадке, водила машины, припаркованной в углу кармана.
Все смотрят, но никто не мешает.
Так, блин, и живём!
Надвинув на глаза бейсболку, смотрю вниз на малолетнего придурка и оставляю последнее напутствие:
- Сунешься в тот двор ещё раз, машину будешь вылавливать из водохранилища.
- У меня там мать живет! - верещит, утирая рукой разбитый нос.
- Да хоть папа римский, - саданув по спущенному колесу ногой, жду пока сработает сигнализация.
Ключи от тачки забираю с собой. Запрятав в карманы шорт руки и накинув на бейсболку капюшон, сливаюсь со двора. Проходя мимо мусорного контейнера, забрасываю в него ключи. Завернув за угол, перепрыгиваю через низкую железную ограду и, перебежав дорогу, чешу по тротуару к парковке сетевого продуктового магазина.
Отличные, млин, каникулы.
Притормозив у своей машины, откидываю корпус назад и на ходу оцениваю свежевыкрашенный задний бампер. У моего двоюродного брата автомастерская в гараже, где он осваивает ремесло. Вообще-то, я с ним в доле, и оборудование проинвестировал, но капитализация моих вложений пока хромает.
Ваня медленный, но верный. Думаю, рано или поздно начнёт хоть что-нибудь зарабатывать.
