подняв глаза: — На счет Кейна.
Мама поджимает губы и очень красноречиво поворачивается спиной, начиная в том же темпе стучать ножом по доске.
— Мама, — я зову ее, пока не представляя, что можно сказать.
Она не реагирует.
— Мам!
Строгое молчание. Она меня не слышит.
Стук ножа резко прекращается. До меня доносится ее скорбный вздох.
— Как так случилось, Ким? — обессиленно выдыхает она. Ее глаза, полные боли и непонимания обращаются ко мне и этого оказывается достаточно, чтобы заставить мое сердце снова биться. Теперь, когда мои руки развязаны, теперь, когда отец уехал и я знаю об этом ночном разговоре, я наконец-то могу поговорить с мамой откровенно и без страха.
— Я люблю его.
Но мама об этом и так знает. Она болезненно закрывает глаза.
— Кто он вообще такой, Кимберли? Что ты знаешь о нем?
— Достаточно. Он тоже любит меня. Мама, тебе нечего бояться. Пойми это не то, о чем показывают в фильмах. Это другой случай. Почему вы не хотите посмотреть на это другими глазами?
На этот раз разговор мне дается легче, хотя внутри меня словно скрутили и выжали, как мокрую простыню.
Она молчит. Долго и проникновенно, и я ловлю себя на мысли, что мне страх как хочется узнать, что творится у нее в голове.
— Мама, я прошу тебя, — тихо произношу я. Моя маска окончательно пала, пробивая брешь в моем голосе. — Прошу, дай мне увидеться с ним.
— Нет.
Сухо, категорично.
Я чувствую, как к горлу подкатывает ком слез.
— Это твое последнее слово?
— Да, Кимберли.
Я смотрю, как она поворачивается спиной, тонко нарезая хлеб, смотрю сквозь толстую пелену слез, и понимаю, что сегодня мой мир окончательно упал. Мама, моя мама, которая вселила в меня последнюю надежду, теперь безжалостно разбила ее вдребезги.
— Что ж, — я едва узнаю свой замерзший голос. — Тогда я хочу, чтобы ко мне пришла Элайна. Пожалуйста, мама. Вы не можете забрать у меня еще и подругу, — мои губы разъезжаются в холодной, почти маниакальной улыбке. — Я не буду пытаться с ним связаться, можешь не переживать.
Мама рассуждает секунду-другую. Затем выдыхает.
— Ну хорошо, Кимберли. Она как раз названивала с самого утра, хотела услышать тебя. Я перезвоню ей и скажу, чтобы она пришла навестить тебя. Но перед тем, как вы увидитесь, она оставит мне свой телефон, — говорит мама, сделав небольшую паузу. Голос ее понижается. — Я хочу, чтобы ты поняла. Он не тот человек. Пойми, Кимберли, так будет лучше для вас обоих. Что он тебе даст? А у Стэна есть все, что тебе нужно. Когда-то ты нас с папой поймешь и поймешь, что мы были правы.
Дальнейшие слова я воспринимаю как размытое пятно перед глазами. Мама меня не услышала. И я понимаю, что это упала капля, которая стала последней и решающей в чаше моего душевного состояния, переполняя и изливая через края ее содержимое.
52
Элайна негромко присвистывает, оглядывая мою комнату.
— Боже, да твои родители реально не шутили, — она подходит к окну и выглядывает вниз. Да, знаю, подруга, здесь наши мысли сходятся. Она прикладывает руку к груди, создавая видимость приглушения звука своего скачущего галопом сердца, коротко качает головой и поворачивается, глядя на меня. — Ладно, что ты собираешься делать?
И я даю самый честный ответ, который только может существовать в этой ситуации.
— Не знаю, Эл, — я жму плечами. — Я пока не представляю, что можно вообще сделать.
— Хочешь подскажу?
Ее глаза сверкают подобно неогранённому алмазу, на губах появляется лисья улыбка, и, пока мало что понимая, я перевожу взгляд вниз, видя как блеснув металлом из бокового кармана сумки, ее пальцы вытягивают что-то. Мне понадобилось пару секунд, чтобы понять.
— Телефон, — осознаю я. У меня перехватывает дух. — Но разве ты не оставила его моей маме, прежде чем подняться ко мне? Погоди… — тут меня осеняет. — Это же твой старый телефон. Ты еще хотела продать его, но покупатель вернул его спустя три дня, сказав, что цена не совсем отвечает качеству, — как в толстой прострации проговариваю я, кажется только теперь в полной мере выйдя из нее.
На моём лице читается полная растерянность. Ещё ярче — надежда.
— Но как ты догадалась?
— Мне позвонил Кейн.
Она отвечает так просто, словно это было что-то вроде "Эй, твой парень звонит мне каждый день и мы болтаем с ним по два часа обо всем на свете".
Я обессиленно опускаю плечи.
— Ладно, теперь у меня вопросов ещё больше.
Элайна коротко смеётся, бросает сумку на кровать и подходит ко мне, взяв меня за руку.
— Помнишь как-то раз твоя мама забрала у тебя телефон и ты пришла в школу расстроенная? Вы еще тогда поссорились из-за того, что ты не хочешь общаться со Стэном, — взгляд ее улыбается и при этом полон мягкого понимания.
Я хоть и сбитая с толку, киваю, хорошо вспоминая тот день, когда я единственный раз попросила у Элайны телефон, чтобы связаться с Кейном. Похоже, я начинаю понимать, к чему она клонит. Видимо номер Элайны сохранился в его журнале звонков, тем более, что это было не так уж давно.
— Вчера Кейн позвонил мне и поверхностно рассказал о вашей… Ситуации. Он хочет поговорить с тобой.
Едва она шевелит рукой вверх, я без всякого терпения выхватываю у нее телефон и судорожно нажимаю цифры, выбитые в моей памяти наизусть.
— Да, конечно, не за что, обращайся, — язвит Элайна, только голос ее звучит, словно из-под скафандра. — Я тогда выйду на пару минут в уборную, а вы тут общайтесь.
Я слышу длинные гудки в телефоне, на какой-то момент они становятся единственным звуковым фоном в комнате, и чувствую, что мое сердце стучит громче, чем дедушкины часы. Проходит целая вечность, целая жизнь в ожидании, и гудки наконец обрываются.
— Алло, — втрубке раздается его голос.
Всё вокруг стопнулось. И мое сердце тоже. Я закусываю губу до боли и чувствую, как глаза наливаются слезами. Мне хочется закричать от радости, выплеснуть эмоции и эйфорию, бегущую по жилам, но я сдерживаю порыв.
— Это я, — мой тихий выдох.
Молчание. Долгое. Я перестаю дышать в прямом и переносном смысле.
— Кимберли, — выдыхает Кейн с явным облегчением. Я начинаю вновь дышать и не могу контролировать горькую улыбку, ползущую по губам. — Как ты? Они ничего тебе не сделали? Они… Не трогали тебя?
— Нет. Боже, все хорошо, — говорю я сквозь слёзы и понимаю, что я правда не лгу, потому что услышать его голос — это всё, что нужно,
