Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
сводит зубы, которая интригует меня так глубоко, что я не могу от нее убежать.
Я подумала: не свернуть ли мне на следующем съезде, выключить фары? Может, стоит быстро нырнуть в первый же переулок и попытаться понять, действительно ли за мной следят. Но я придерживалась плана Раузера. Мне в Бюро вдалбливали плюсы командной работы, и не зря. Любое индивидуальное действие может привести к тому, что преступник избежит ареста, а когда преступник убивает людей, полагаться на авось просто непростительно. В паре миль впереди силуэт центра города напоминал поставленную вертикально зазубренную шахматную доску. Еще один жаркий августовский вечер. Вонь авиационного керосина все еще была свежа в моих ноздрях. Обычным вечером я бы опустила верх, хорошенько разогналась, но это не был обычный вечер…
Тишину ночи разорвал звук, глухой и безошибочно узнаваемый как выстрел из винтовки. Он прервал эту мысль, покромсал мои нервы и выплюнул их. Передняя часть моей машины вильнула к тротуару. Я изо всех сил пыталась удержать управление. На моих глазах колесо оторвалось и вприпрыжку полетело через дорогу. Меня занесло – на скорости шестьдесят миль в час на трех колесах и пустом крыле. И тут зазвонил мой телефон, аккурат в тот момент, когда я со скрежетом пересекла белые разделительные линии и вылетела на обочину.
Помню, как меня боком занесло к металлическому ограждению моста впереди, помню, как руль не слушался меня, помню, как фары позади меня подкрадывались все ближе. Но не помню, как ударилась о лобовое стекло.
Глава 19
Возможно, вас удивит – а может, и нет – то, что я на редкость хороший пациент. Я не из тех, кто жалуется на то, что вынуждена лежать неподвижно, и ноет о том, что хочет немедленно вернуться к работе. Нет. Только не я. Я абсолютно не имею ничего против того, чтобы долго спать, бесконечно пялиться в телеэкран и есть с подноса. Я была бы признательна за глоток демерола в одном из этих маленьких картонных стаканчиков, но, видимо, от сотрясений мозга лекарств не дают. Нет-нет. Им нравится держать вас в состоянии бодрствования. Пара дней неподвижности, и кто-то каждые полчаса или около того заглядывает вам в зрачки, вот что вы получаете. Когда Раузер сказал, что мне крупно повезло, потому что у пациентки в соседней палате в результате автомобильной аварии сломано двадцать костей и ей дают сильные обезболивающие, я представила себе, как я, пока она спит, стырю с ее прикроватного столика пару-тройку таблеток. Согласитесь, что это пустая трата времени – попасть сюда и хотя бы немного не побаловать себя. Ведь это больница. Тут можно сидеть на веществах и не терзаться чувством вины.
Нил, который провел бо́льшую часть своей взрослой жизни, испытывая на себе вещества, влияющие на настроение, так серьезно отнесся к моим жалобам, что пропал на часть дня и вернулся с партией своих домашних кексов с марихуаной и горсткой зелено-белых капсул, от которых, как он клялся, у меня закатятся глаза. Пока он не смотрел, я выбросила неизвестные таблетки в мусор, а кексы отложила в сторону.
Я была в больнице Пьемонт в Мидтауне, не помня, как попала сюда. Пролежала без сознания четыре часа, прежде чем от пульсирующей головной боли открыла глаза и увидела трех главных мужчин моей жизни, смотревших на меня сверху вниз, – Раузера, Нила и моего отца. Всем троим явно пригодились бы расческа и свежая рубашка, все трое провоняли табачным дымом. Я была крайне удивлена, что оказалась здесь, да и вообще где-то. Вспомнила, как на меня на бешеной скорости летело ограждение, и в момент ужасающей ясности подумала, что ошиблась. Это было нечто большее, нежели просто слежка, все это было подстроено, этот человек был позади меня и хотел меня убить, хотел вывести из строя мой автомобиль, схватить меня и играть со мной в свои игры, мучить меня и бог знает что еще. Думаю, в эти секунды неконтролируемого полета перед моим мысленным взором промелькнули все сцены убийств и все кровавые снимки, какие я когда-либо видела.
– Я на небесах? – слабо прошептала я, подыгрывая им.
Раузер закатил глаза.
– Она в норме.
Мой отец, человек серьезный, который никогда не понимал моего чувства юмора, поцеловал меня в лоб и своими грубыми руками прикоснулся к моему лицу.
– Нет, детка, ты в больнице. – Он сказал это медленно и очень громко, как будто у меня был поврежден мозг. Спасибо, папа. – Твоя мама ушла за кофе. Она скоро вернется. С ней Дайана.
– Ты разрешил ей принести кофе? Замечательно. Это должно помочь мне от головной боли.
– Надо было снабдить твою старую машину приличными ремнями безопасности, – продолжил отец. – Мне же это даже в голову не пришло. Эти старые ремни просто не справились со своей задачей.
Прожив с моей матерью сорок лет, отец научился брать на себя ответственность за все. Если что-то шло не так, виноват бывал только он, и никто другой. Исключения случались редко. Вина была просто частью совместной жизни с матерью.
– Это не твоя вина. – Я взяла его руку – любое движение вызывало боль – и посмотрела в его водянистые голубые глаза. – Как там моя машина?
– Разбита так же сильно, как и ты, – сказал он и мотнул головой в сторону Раузера. – Аарон отбуксировал ее в полицейский участок, она побудет там, а потом мы отправим ее куда-нибудь на ремонт. Какое счастье, что он увидел тебя на дороге!
Раузер подмигнул мне, и я поняла: он солгал моим родителям о том, что произошло там, на шоссе. Но что именно произошло? Несчастный случай? Или в «Импале» кто-то специально поковырялся? Неужели за мной следили? Они поймали преступника? Это был Уишбоун? Ответов мне явно не получить, пока я не проведу некоторое время наедине с Раузером. Но этого не произойдет, пока мои родители находятся рядом. С таким же успехом можно временно забить на все, и пусть они из кожи вон лезут, заботясь обо мне.
Из кармана Раузера донесся приглушенный звонок. Он вытащил свой телефон и ответил. Выслушав, сказал:
– Дайте мне полчаса.
После чего захлопнул свою «раскладушку», наклонился надо мной и провел кончиками пальцев по моей щеке.
– Шеф хочет меня видеть, – сказал он и вновь закатил глаза. Раузер не любил, когда его приглашали в кабинет шефа Коннора. По его словам, это никогда не предвещало ничего хорошего.
Он уважал Коннора, но их пути разошлись много лет назад. Джефферсон Коннор понимал политику успеха, инстинктивно
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99