Кивнула, забирая от него кружку.
— И?
— Это всё — заброшенный садовый кооператив. В начале девяностых сюда перестали доезжать электрички, сад быстро вымер.
Кивнула, слушая дальше.
— Это домик моего деда, он показал мне его ещё в нулевых, пытаясь привить мне любовь к природе.
Улыбнулась, тихо спросив.
— Удалось?
— Как видишь.
— Вы так часто тут... Почему не купить что-то другое? И у тебя вообще дом... Зачем все так усложнять?
— Это уже другой вопрос, Свет.
— И?
Ухмыльнулся.
— Сейчас моя очередь спрашивать.
Цокнула.
— Ну, Рашевский...
— Таковы правила. — Отстранился к стене, не сводя взгляд.
Отпила чай, не успев проглотить.
— Я тебе нравлюсь?
Чуть не подавилась. Прохрипела:
— Что за вопросы...
— Хочу понять, соврешь ты или нет.
— Настолько в себе уверен?
Кивнул.
— Так что?
Нахмурилась.
— Я не буду отвечать.
Вдруг отодвинулся и похлопал по коленям.
— Тогда иди сюда...
Пока вспоминала, как моргать, сверля его ноги взглядом, дополнил.
— Не отвечаешь сейчас, садишься на колени.
— А ты ничего не попутал?
Даже глазом не повел.
— Котова не умеет сдаваться?
— Рашевский... — Отодвинула кружку подальше.
— Мне ужесточить действие?
Процедила.
— Я не буду в это играть...
Выдохнула, закрыв на миг глаза.
— Чего ты боишься, Свет? Что надумала?
— Да ничего я не надумала...
Обдал снисходительностью.
— Так что, твой выбор?
Скрестила руки на груди, сощурившись. Это ж надо так влипнуть...
— Нравишься.
Присвистнул, дёрнув бровями, и проговорил походу самому себе.
— Прико-о-ольно, призналась... Не ожидал, не ожидал. И давно?
Промычала..
— Теперь моя очередь.
— А ты, оказывается, умная женщина.
— Рашевский, слушай...
— Да шучу я. — Взялся за кружку. — Ну, я жду...
Отпила глоток.
— Спрашивай.
Облокотилась о стол, почему-то улыбнувшись ему. Как я могу любить этого человека? И почему все мысли мои теряются, стоит ему только так улыбнуться, как сейчас? Почему... Он точно ждёт вопрос, растягивая момент струной. Отвела взгляд.
— Так почему именно этот дом?
Напряжение лопнуло его ухмылкой.
— А нет, я погорячился с выводами.
Закатила глаза.
— Что? Почему не купил ничего иного? Ты, может, удивишься, но я одиночка, Свет. Редкостный интроверт, каких ещё поискать надо.
— Ты?
Улыбнулся, поймав взгляд и тихонько пропев.
— А это уже другой вопрос, солнышко.
Сжала губы и заодно кулаки.
— Не фырчи. Так что, давно нравлюсь?
— А можно заменить вопрос?
Прищурился.
— Погоди, и не переставал?
— Рашевский... Так, интроверт, говоришь?
Прикусил губу, сдерживая улыбку. В глазах пляшут черти, уже даже не чертята, да и сам он наигранно спокоен. Так и хочется крикнуть "А не верю-ю-ю!" и юркнуть куда-нибудь мышкой.
Перебирает пальцами по столу.
— Хорошо, Котова, допустим.
Выдохнула. Продолжил.
— Точнее задавай вопрос.
— Ну, у тебя своё дело и...
— И я не могу избегать людей?
Кивнула.
— Так это совсем не про желания, верно? Я говорил, когда Рита забеременела Никитой, нам нужны были деньги. Это вынужденная мера, что принесла свои результаты. Но от общения с партнёрами я до сих пор не в восторге...
— В это охотно верю. Нели говорила, что ты тот ещё...
Улыбнулся.
— Кто?
Улыбнулась в ответ, только он принял это за чистую монету и снова похлопал по коленям.
— Это самое обособленное место, здесь всё иначе: не работает сеть, нет никакого ритма, мне не нужно думать, сорвутся ли заказы, в каком из филиалов не покроются нынче расходы, не нужно переживать, что до Никиты кто-то докопается, потому что он рядом. Километры пассивного одиночества, от которых я восстанавливаюсь.
Пытаюсь осмыслить.
— А дома?
— Ты разве не помнишь ту вечеринку?
— Но сейчас Нина у меня...
— Нет, Свет, это иное.
— Интересно...
Улыбнулся вновь.
— Ты встречалась с кем-то до своего Котова?
— Он вообще не мой...
— Рад слышать. И всё же?
— Может, спать пойдем?
Зря спросила.
— Обязательно. Так что... Пай-девочка без опыта?
— Послушай, не переходи границы.
— Я давно их перешёл.
Прекрасно... Допиваю чай, встаю, снова иду к раковине, слушая тишину ночи. Под окнами стрекочет сверчки, напоминая, что мы всё же далеко не одни здесь.
Удивительно, как за почти тридцать лет всё могло измениться, зарасти, поглотиться природой. А этот дом не так уж и плох. Видимо, он и правда за ним следит.
Ухожу к Никите, не встретив сопротивления. Нахожу его сына на единственном диване, спящим. Он тихонько поджал к себе ноги, спинав одеяло. Поправляю его, присев рядом.
Почему этот мальчик стал мне дорог?
Рассеиваю мысли, пытаясь не клевать носом. Где здесь лечь? И как Артём ночевал здесь раньше?
Слышу, как вода перестала капать. Следом погас единственно горящий светильник. Дом поглотился тьмой, и лишь слабый отсвет огня играет по полу на кухне.
Он появляется почти сразу. Просто достает с крючка тот самый рюкзак, что доверили мне, выуживает оттуда спальный мешок, быстро его расправив. Я отгоняю мысль, что спальник здесь все же один, и усиленно делаю вид, что не вижу в темноте его взгляда.
Могла бы и догадаться.
— Свет. — Прошептал, укутавшись.
— Нет.
— Глупо.
— Знаю.
— Ложись рядом.
— Я уже сказала.
— Ты глупышка, Котова.
— Сам не лучше.
Вдруг отвернулся, дополнив.
— Надумаешь выспаться, а не страдать ерундой, — приходи.
Да, конечно, ерунда... Да, конечно, выспаться.
Долгими раздумьями
Свети и не сгорай
— Всё сложно?
Один единственный вопрос полушепотом, Никита рядом только поморщился.
— Да.
— Ладно. — На этом Артём положил руку под голову и размеренно выдохнул.
Всё, действительно, сложно.
И от перестановки лиц итог не поменяется.
Сажусь удобнее на диван, прислоняю голову к подлокотнику. Стараюсь не беспокоить ребенка и не дотрагиваться даже случайно до его ног.
Закрываю глаза.
Не могу себе такое позволить, и у меня на это тысяча причин. Стать им ещё ближе, переспать с ним, привязать к себе, петь песни по утрам... Это утопия с нотками какого-то бреда.
Нет, я до сих пор замужем. Нет, я не из той лиги. Нет, эта мелкая дрожь сейчас пройдет. Нет, это ничего не значит.
— Ты слишком много думаешь.
— Даже не начинай.
Вздох и тихое:
— Доброй ночи.
Спасибо, но во всем этом представлении не было и дольки
