порядка, судят птичку и наказывают ее. Суд вполне полноценен — есть тут и обвинение, и защита, судья или судьи, исполнители приговора, и вообще соблюдается вся торжественность процедуры, свойственная суду человеческому. Я написал письмо молодому лейтенанту, рассказавшему мне эту историю, и задал ему вопрос: видел ли он когда-нибудь сам, чтобы мина была судима, обвинена и наказана?
Он ответил мне: «История о мине, может быть, является частью фольклора, но: 1) я видел целую стаю мин, окруживших одну из них; направив на нее свои клювы, они пищали так, что воздух разрывался от их гвалта; 2) я сам поднял окровавленную мину, в которой едва теплилась жизнь, — голова ее была пробита злобными ударами».
Серьезные научные авторитеты сходятся на том, что мины просто играют, а самый большой ущерб, нанесенный жертве, — это случайно вырванное перо.
«Естественная история» Голдсмита приводит «Письмо из Италии» миссис Сарк о диком аисте. Фермер принес его в компанию, где уже жил ручной аист. Ручная птица не одобрила появление соперника и чуть не растерзала его на куски — дикий аист еле спасся бегством. Через четыре месяца он вернулся на фермерский двор с тремя товарищами, и все четверо набросились на ручного аиста и заклевали его на месте. Справедливость восторжествовала. Мораль: будьте гостеприимны к странникам. Народу она нравится.
Преподобный Дж. Джогерли приводит рассказ миссионера Лакруа о том, как фламинго судили и убили преступника. В рассказе присутствуют все атрибуты судопроизводства: преступление, заседание суда, обвинение, приговор, исполнение приговора.
Епископ Стэнли приводит повествование французского врача о взаимоотношении полов и суде у птиц. Аистихе подложили куриные яйца вместо ее собственных. Когда цыплята начали вылупляться, аист-самец в гневе оставил дом и возвратился через пару дней с целым отрядом аистов, которые судили и казнили неверную аистиху.
Преподобный Ф. О. Морис рассказывает фактически ту же историю, заменив куриные яйца на гусиные — еще большее предательство! — и определив местом действия Берлин. В суде участвуют пятьсот аистов, и каждый по очереди обращается к собранию. Кульминация — осуждение и казнь женской особи. Преподобный Морис рассказывает и другой случай с более счастливым концом: два аиста, самец и самка, объединяются в уничтожении цыплят по мере их появления. Мораль остается на стороне ревнивого супруга — это народу тоже нравится.
Аисты склонны собираться в большие стаи после того, как вырастает молодежь. Сборища происходят на сжатых полях, где начинается знаменитое щелканье клювами. В народе это называют «советом аистов»; по легенде, здесь устанавливается дата начала перелета. Говорят также, что аисты убивают тех, кто не способен на перелет. В любом случае сборища аистов со многих миль вокруг действительно происходят. Может быть, именно такие «советы» дают основу для рассказов о птичьих судах. А то, что вороны тоже любят собираться вместе, чтобы покаркать, подкрепило легенду.
Общепринятое убеждение, как и современная трасса, имеет своих прародителей.
Пятьдесят лет назад гужевая дорога шла, в общем, по тому же курсу; и от современного шоссе то там, то здесь отходят ответвления и тропинки. Покопайте немного глубже — и вы обнаружите путь первопроходцев от одного источника до другого, от горного перевала до ручья, дорожку в обход болота. Переселенцу оставил эту тропу абориген, а индейская тропа, в свою очередь, прошла, быть может, по еще более древней тропе животных.
Так же и с убеждениями людей, часто отраженными в фольклоре: поверья так же извилисты, причудливы и глубоко укоренены в прошлом. Кажется, лишь одно направление современной мысли избегает избитых извилистых дорожек: это чистая математика.
Возьмем древесную утку. Она гнездится в дуплах деревьев на высоте трех, десяти или даже пятнадцати метров от земли. Ученые высказывают противоречивые предположения относительно того, как утята спускаются на землю. Одни считают, что утята взбираются на край дупла и просто падают вниз. Другие утверждают, что родители сами спускают детенышей на землю. Практически все наблюдатели сходятся лишь в одном: если гнездо находится над водой, утята, конечно, просто вываливаются в нее из гнезда.
Одьюбон утверждает, что мать спускает утят вниз, и одновременно пишет, что видел, как они сами вываливаются из гнезда. Но если их спускают, то как? Несут ли их в клюве или на спине? Оба варианта имеют своих горячих сторонников и свидетелей. Кто-то якобы видел, как древесная утка в полете несет утенка в клюве, другие — между лап, третьи — на спине.
Томас С. Робертс склоняется к теории выпадания утят, приводя результаты исследований Джозефа Диксона: тот наблюдал двенадцать гнезд, большинство из которых висели над водой; утята вываливались из трех. Ни одного из них родители не переносили на себе. Те, кто видел, как утка переносит своих утят на спине, утверждают, что, оказавшись над водой, она принимает вертикальное положение и сбрасывает утенка.
Биологи-анатомы внесли в эту дискуссию свой вклад. Они обнаружили, что у молодняка древесной утки длинные острые когти. Видимо, природа знает, что утятам вскоре придется цепляться, спускаясь вниз по дереву или поднимаясь вверх к отверстию в дупле. Кроме того, она одарила утят большим количеством пуха: вероятно, он играет роль амортизатора при падении, — правда, неизвестно откуда: из гнезда, из клюва или со спины матери.
Одно из свидетельств весьма авторитетно. Английский виконт Грей из Фаллодона поведал, как доверил садовнику наблюдать за выводком древесных уток в гнезде, расположенном в десяти метрах над землей. Садовник увидел, как в день первого выхода утят из гнезда утка вылетела из дупла и заняла позицию в траве, издавая призывные сигналы. Затем утята один за другим взбирались к отверстию внутри дупла и, высунувшись наружу, сваливались вниз в траву. Собрав наконец весь выводок, мать по траве повела его к воде в ста метрах от дерева.
Может, используется два разных метода выведения из гнезда? Это маловероятно: природа любого инстинкта такова, что он проявляется всегда одинаково, не допуская большого выбора. Выбор — главный стимул рационального мышления — нарушает действие инстинкта.
Во всей этой истории самое интересное, по-моему, — когти у утят. Через два дня после появления на свет утенок уже обладает развитыми коготками, длинными, острыми и достаточно крепкими, чтобы взобраться по отвесной стенке внутри дупла на высоту до метра — т. е. превышающую его собственный рост в двадцать раз! Да и густой пух действительно спасает утенка от сильного удара при падении с высоты десяти метров.
Я склонен отвергать участие утки в вынесении утенка из гнезда. По-моему, эта история просто-напросто отражает внимание народа к материнской заботе. Людям неприятно представление о жестокосердной матери, позволяющей своим детям рискованно падать с большой высоты. Вот почему народ предпочитает древнее
