перекручиваться, да еще мудрые конструкторы расположили их снаружи палатки, из-за этого выйти из нее утром иногда был целый проект. Вдобавок они сами завесили выход простыней, как пологом, чтобы не задувало. Так что правильно мальчишки сделали, снова подумала Зоя, потом зашьем, а сейчас надо бежать!
Все это пронеслось у нее в голове за пару секунд, а студенты уже посыпались из палатки и бросились вниз по склону. Зоя машинально отметила, что от неожиданности и страха ломанулись-то они в носках и без телогреек, которые остались лежать под рюкзаками на полу палатки. Ростик выскочил в снежную темноту в одном валенке вообще, она запнулась об этот валенок, когда вылезала. Черный такой, не спутаешь. Да и сама хороша, обнаружила она, выкатившись через разрез: на ногах одни носки. Правда, три пары, а верхние еще и с меховым подбоем. Но все равно, на таком морозе это обувь не заменит — сразу стало холодно ногам, как только ступила на твердый наст.
Огляделась. Погодите, какая лавина? Даже в темноте было видно, что никакой лавины нет, просто на крышу палатки кто-то сбросил несколько комьев снега. Зоя хотела броситься вслед за всеми вниз по склону, но остановилась.
— Эй, вы куда?! — закричала она, пытаясь перекричать треск полощущейся палатки и шум ветра. — Нет никакой лавины! Назад!
— Рот закрой, — раздался рядом чей-то голос. Зоя обернулась. Прямо за ней стоял Семен, он же Саша Серебров. — Тихо. Рот закрыла и вниз пошла.
— Саш, ты что? — изумилась девушка и тут же получила удар в лицо. Легкий, но обидный и очень болезненный. Ослепила острая боль. «По носу треснул», — Зоя заплакала, пытаясь вытереть кровь тыльной стороной ладони. Серебров ее подтолкнул:
— Иди, давай!
Зоя пыталась понять, что происходит — и не могла. Что случилось с Сашей, таким галантным и вежливым, которого она считала чуть ли не своим кавалером? Серебров время от времени подталкивал ее в спину, от чего она спотыкалась, в темноте и так ничего не было видно, и она даже пару раз упала, но Саша не помог ей подняться, наоборот, так больно пнул по почкам, что Зоя вскрикнула. Через силу поднялась, шатаясь, двинулась дальше, чувствуя, что сходит с ума от невозможности понять, что происходит.
Тут же налетела на скрытый под снегом камень, упала, со всего маху ударилась лицом о твердый снежный наст. Было больно и очень обидно. «Может, он так пытается нас в чувство привести, не дать расслабиться? Все же инструктор, взрослый, опытный человек. Но разве так делают? Так же он нас только сильнее запугивает. Ему это совсем не подходит. Он же веселый, песни поет, а тут такой… что страшно! Может, это он сам так лавины перепугался?» Логично это все объяснить было нельзя.
Через бесконечно тянувшиеся четверть часа Серебров довел ее до кромки леса, где стоял огромный кедр. Под ним Егор и Гера разводили костер, и когда он разгорелся (все же туристами они были опытными, костер на ветру разводить умели, пусть не с одной спички, но все же), то стало видно, какими бледными были ребята. И не только от мороза. У костра стояли двое чужих. В одном Зоя с изумлением узнала лихого гитариста Витька, второй — взрослый мужик лет тридцати пяти, держал в руке пистолет. Господи, да что же происходит-то?!
— Вот так, ребятки, — неожиданно ласково начал Серебров. — Тут наши пути расходятся. Мы с моими корешами уйдем в одну сторону, вы — в другую. Лыжи мы вам не дадим, есть запасная пара в лабазе — и хватит с вас, все вы опытные путешественники, авось не замерзнете. И нам совсем не интересно, чтобы вы быстро вышли к жилью. Нам интересно, чтобы вы вообще не вышли, но мы же не звери какие.
И он засмеялся.
— Одеться-обуться хотя бы дашь нам? — спросил Гуся, он весь трясся, но старался взять себя в руки, как руководитель.
— Не, не дам, — осклабился Серебров. — Считайте, что у вас экзамен на выживание в экстремальных обстоятельствах.
— Слушайте, туристы, да вы что? — закричал Ростик. — Нас восемь здоровых молодых ребят, их трое старперов, да накостылять им и все!
— Ну, накостыляй! — заржал Витек, на которого с изумлением смотрела Люба. Надо же, этот урод ей когда-то нравился. Что с ней случилось тогда?
Витек, конечно, не знал, что Ростик боксер, недооценил соперника, поэтому от удара закрыться не успел, получил прямой в челюсть с правой и тут же — апперкот снизу левой. Отлетел чуть не на пару метров и сел на снег, мотая головой и пытаясь очухаться от неожиданного нападения. Тогда второй мужик резко и сильно ударил Ростика по затылку рукояткой пистолета, от чего тот схватился за голову и рухнул вниз лицом.
Мужик прицелился, но Серебров едва заметно покачал головой, мол, не надо. Ростик продолжал лежать, не двигаясь. «Неужели убил?!» — с ужасом подумала Зоя. Все происходило как бы не с ней, как бы в каком-то фильме, который она смотрела со стороны. Ну не может же такого быть, правда? Это все какое-то массовое помешательство.
Витек наконец пришел в себя, встал, помотал головой и неожиданно засмеялся:
— Что, интеллигенция? Не вышло? Вот так оно и будет с вами со всеми! — указал он на лежащего Ростика. — Сопротивление бесполезно, вы окружены! — И захохотал, придвинулся к Любе, схватил за ягодицы. — Правда, Любаха? Сопротивление бесполезно? Да ведь?
— Ты обалдел? — Люба резко развернулась и влепила ему пощечину.
— Что-то студенты сегодня совсем оборзели, — промычал Витек и без размаха ткнул девушку кулаком в лицо. Что-то хрустнуло, Люба без крика повалилась на снег. На руке Витька что-то блеснуло. «Кастет», — догадалась Зоя.
«Они девушек бьют! — Зоя все не могла поверить, что это наяву. — Значит, тормозов у них совсем нет. Они же и убить могут. Он же уголовник! — вдруг вспомнила она. — Он не сказал, за что сидел, вдруг за убийство? Мама… Еще и кастет этот. Нет, не будут же они нас всех убивать, этого просто не может быть!»
— Еще кто-то хочет? — злобно спросил Витек. Туристы не тронулись с места. Второй мужик держал пистолет наготове.
«Их шесть здоровых тренированных парней, — разозлилась Зоя. — Ладно, Ростик уже не в счет. Пять. Они впятером не могут с тремя справиться? И мы бы с Любой помогли. Ах, да, у них же оружие, но неужели они осмелятся? Да нет! Мы же в Советском Союзе, здесь такого просто не может быть. Просто не может быть», — повторяла она раз за разом как мантру.
— Вот, друзья
