Интересно, каких усилий стоит агентуре и службам радиоперехвата Профсоюза добывать ту информацию, которую летчикам преподносят на блюдечке с голубой каемочкой? И какого искусства стоит оставаться при этом совершенно нейтральной стороной, работающей при выполнении всего трех условий — кодекс чести, относительная лояльность сторон и относительная легальность операции. Серебров размял пальцы, лишний раз проверил, как сидит шлем и как пристегнута кислородная маска.
Еще через два пятиминутных интервала объявили готовность к сбросу. Ну, вот тут точно зевать не придется. Спустился техник, вытащил оба шланга подачи теплого воздуха, постучал по фонарю, полил лобовое стекло специальной жидкостью от обледенения, показал большой палец и пополз по лесенке наверх в крыло.
На штангах замигали оранжевые огни, лестница втянулась.
Серебров почувствовал, как вся конструкция дернулась и плавно пошла вниз.
— Готовность три…
С громким шипением ушла вверх пневматическая штора, открыв вид на, кажется, что бесконечное крыло «калинина» и серое в редкой сетке золотистых блесток море под его брюхом. Справа на угловатой «лапе» трапеции висел, сияя полированным алюминием «А.37» Бойингтона, впереди туманными ореолами кружились винты авианосца. Ворвавшийся в кабину яркий свет заставил заморгать, ветер подхватил самолет и наполнил его дрожью.
— «Волга-Браво», доложите «Волге» о готовности два
— К запуску двигателя готов, состояние машины штатное, самочувствие нормальное, готов к расстыковке.
— Понял вас, «Волга-Браво». Готовность один, начинаю обратный отсчет…
Серебров сжал зубы и подобрался, готовясь к этому привычному и каждый раз новому моменту — сбросу истребителя с авианосца.
— Пять… Четыре… Три… Два… Один…
Грохнули пиропатроны, отбивающие посадочные лапы вниз-вперед, чтобы они никак не могли задеть истребитель. Внутри скакнуло вверх, наполнив все его существо веселым ужасом. Серебристый потолок — крыло авианосца — мягко ушел вверх, ремни надавили на плечи, ожила, дернулась и наполнилась упругой силой ручка.
Заверещали сигналы — потеря потока на неподвижных лопастях, угроза срыва, Серебров, дав ручку от себя, выровнял машину, дав ей минимальное снижение по прямой.
Двумя пальцами на кнопки, прогретый двигатель фыркнул и завелся с пол-оборота. Красная лампочка на индикаторе шага винта погасла, тахометр бодро нагонял обороты, а стрелка спидометра дрогнула вправо. «Калинин», выше без малого на полкилометра, только что уверенно шедший вперед и уменьшавшийся в размерах, вдруг встал на месте и начал понемногу расти. Он в воздухе.
— Я «Браво», расстыковался штатно, все системы работают нормально, готов приступить к выполнению задания.
Одновременно с ним справа и слева провалились вниз и выровнялись остальные самолеты четверки. Выстроившись в две пары этажеркой, наемники пошли на запад, в сторону Рюгена.
Включил шнюффель — прощупать все сверхкороткие частоты в «военном» диапазоне и коротковолновые станции, которые могли передавать в радиусе двухсот километров.
Вот к северу бубнит координаты косяков разведчик шведской рыббазы… Нет, не наш случай… треплются два ясновельможных пана на патрулировании… тоже не наш случай…
Внезапно загорелась лампа близкой передачи и в эфир ворвалось:
— Achtung! Amerikanische Bomber am zwei Uhr! Adler-3, ich greife an, pass Mustangs auf!
Серебров чуть было не отработал ручкой и педалями «отрыв» и начал озираться в поисках источника передачи. Сомнений быть не могло — это был голос, звучащий на фоне работающего мотора, уверенный, с командными интонациями. Ближняя дистанция, если верить шнюффелю, на которой нельзя не увидеть чужой самолет.
Но что перехватывать в пустом небе? И какие могут быть американские бомбардировщики, когда на левом траверзе Германия, а до Америки несколько тысяч километров? Да и какая, к чертовой матери, Америка?
Он подкрутил ручку прибора, заставив еще раз прогнать через контуры странную частоту. Шипение. Эфир, в котором только что звучали слова неизвестного летчика, был заполнен белым шумом.
— Что за дела, Браво-4? — зазвенел в наушниках голос Голуа, заметившего, как озирается Серебров.
— Не знаю. Шальная волна, шнюффель поймал радиоэхо на сверхкоротких. Какая-то радиопьеса из Германии наверное — про американские бомбардировщики…
— Чертовы эфирные хулиганы… — проворчал луизианец.
В Германии, несмотря на войну, буйным цветом цвело почти никем не контролируемое радиовещание, а молодая и громкая электрическая музыка забивала мировой эфир. Весь этот хаос в основном производила богемная шайка ÄDJ (э-дэ-йот Äther-Disc-Jockey) — авангардистов от радио и музыки.
Во главе «идиотов» (если можно было вообще говорить о какой-либо структуре в этой своре "уникальных талантов" и "людей будущего"), находилась личность почти легендарная: бывший доктор философии Гейдельбергского университета Пауль Гёббельс. В прошлом — неплохой публицист, писатель и драматург, а ныне — радио-пророк, поэт и электромузыкант.
В Средневековье сказали бы, что ему было откровение, а в ХХ веке даже неспециалисту было ясно, что герр доктор на пятом десятке повредился умом. Он расплевался со всеми и всяческими властями и партиями, отрастил торчащий утиным хвостом напомаженный чуб, оделся подобно поэту д’Аннунцио в дикое подобие военной формы ничьей армии, увешанной знаками несуществующих орденов. Затем выдал заумный манифест, не поленившись опубликовать его в центральной прессе, и стал кумиром всех молодых бездельников Европы, большинству которых годился в отцы.
Радио «Короля идиотов» не затыкалось уже лет восемь или девять, изрыгая круглые сутки смесь антивоенных памфлетов, оглушительного звука независимых германских электро-оркестров, проповедей новой философии, модных стихов, свежайших сплетен и мировых шлягеров. Новости специально подбирались так, чтобы звучать откровенной дичью, а кое-что еще и присочиняли, отчего в немецком и родственных языках появилось устойчивое выражение "lügen wie Goebbels". Унять Его Полоумное Величество было никак невозможно, поскольку формально он не нарушал никаких законов ни на чьей территории: его мощная радиостанция находилась на борту крейсирующей в нейтральных водах яхты «Магда», где он жил вместе со скандальной шведской актрисой Царой Леандер и постоянно меняющейся сворой «идиотов» рангом пониже, везущих ему свежие пластинки или живых музыкантов.
Жирная метка, орущая на коротких волнах левее по курсу — это, скорее всего, и есть «Магда». Плавучий дурдом в радиоэфире перебивал Стокгольм и соперничал с Гамбургом.
Через несколько минут самолеты наемников вышли на дальнюю дистанцию обнаружения в мощные дальномеры, спаренные с пеленгаторами, которые были установлены на дирижаблях.
— Дог-4, пробуй вызвать «Винкельрид» или «Вагнер»
— Пробую, пока нет сигнала, Альфа-4
— Понял. Волга, я Браво-4, какова дистанция до конвоя?
— С текущей скоростью через тридцать секунд будете на границе уверенного обнаружения в оптику.
Обратно на частоту звена
— …снизиться и представиться нашим подопечным
— Думаю, не стоит, ничего кроме испуга мы не добьемся. Установим радиконтакт и будем плавно подходить.
— Дог-4, у тебя самое мощное радио, есть контакт с подопечными?
— Нет, пока молчок.
В наушниках ленивый металлический голос:
— Я «Волга», группа 4 внимание. На вашем векторе 20 на дальнем рубеже вижу две низкоскоростные крупные цели. Передаю координаты «Десне», подтверждаю
