−Вике же в твоей клинике руку зашивали? – нахмурившись, оторвался от поглощения своего ужина.
− Ну, допустим, что да.
− Дружеские отношения предполагают помощь в сложных жизненных ситуациях. Что тебе ещё Вика рассказала?
− Ничего, кроме того, что шрам на её руке −это ошибка, о которой она предпочитает помнить. Остальное сама поняла. Суицид?
− Врачебная тайна не предполагает разглашения.
− Из-за Демида, да? Поэтому он считает себя тебе должным.
− Насть.
− Да можешь не пояснять, у тебя на лбу всё написано. Ладно, жуй, я спать пошла, − включила своего любимого Доктора Хауса на ноутбуке и плюхнулась на кровать. Нет, я не собиралась лезть в подробности чужой жизни из праздного любопытства, как это предположил Ширяев. Мне просто надо было понять причинно-следственные связи такого довольно дорогого подарка. А он был действительно дорогим. На днях полазив в интернете на сайте этого самого Максима Александровича, я немножко приох*ела от его прейскуранта на услуги. И мне стало до характерного зуда в одном месте интересно, почему мне не предъявили счет, который я сама не раз просила. Теперь же, наконец, картинка сложилась. Не радостная, конечно, но вполне понятная.
День прошёл в уже привычном режиме: проснуться, поблевать, сожрать сухарей, подождать, пока отпустит, доползти до кухни и, наконец, нормально позавтракать. Так как я сегодня себя чувствовала относительно хорошо, то на позитиве устроила стирку и уборку. Даже поставила готовиться плов в мультиварке. Синдром «золушки» во всей красе у меня бывает, когда мозг работой не занят.
Я уже домывала в ванной кафель, как в дверь позвонили. Я, отчего-то даже не подумав посмотреть в глазок, дурость несусветная, открыла дверь. Резкий удар в плечо, от которого я едва не упала, заставил отшатнуться, и в квартиру ввалился папаня.
Глава 35− О, так ты жив ещё.Я думала,сдох давно. Какая жалость. Сгинь отсюда, пока ментов не вызвала.
− Ты, тварь, сначала дарственную подпишешь, а потом можешь шалавиться дальше, – потряс перед лицом какими-то листами с напечатанным текстом.
−Ж*пу себе подотри своими бумазейками, − рыкнула, ударив его по руке, на что папаня, видимо, по старой памяти замахнулся в мою сторону.
− Коля, Коля, не надо, – завопила маман, которая, как трусливая и преданная шавка, выскочила из-за его спины, повиснув на занесённой для удара руке.Даже не приметила её сначала. Я отступала в сторону кухни, не поворачиваясь к нему спиной.К таким тварям спиной поворачиваться нельзя− чревато.
− Да отстань ты, − отшвырнул её, и в два шага ко мне.
− Подписывай! − резкий болезненный хват за горло, и я, сцапав со столешницы нож для мяса, которым всего час назад разделывала курицу, с нажимом приставила его к подбородку этого козла.
−Дернёшься− горло перережу, – замер. – Жалко, конечно, из-за такой твари сесть, но я буду себя утешать тем, что избавила мир от куска говна. – эка, как его перекосило-то. Сжал пальцы сильней, острие ножа тут же пропороло кожу, и выступили первые капли крови. Думал, блефую, что ли? Мудачьё. В чём мы с папаней похожи: никогда не отступаем. Я скорее ему во вспоротую глотку его бумажки запихаю, чем их подпишу. Уже готова была вь*бать ему по яйцам, но тут от резкого удара папаня отлетел в сторону, эпично разь*бав мой стеклянный стол в мелкую крошку, бл*ть. Мой любимый стол, всего год назад купленный. Вот с*ка.
− Ну, здравствуй, родственничек, − Ширяев навис над папаней, как скала.
− *барь, что ли, её? – второй удар, третий, и папаня окончательно лёг, харкая кровью и разбитыми зубами.
− Настя, пожалуйста, сделай что-нибудь. Он же его убьет, – маман завопила, как последняя истеричка, дергая меня за руку и глядя глазами, полными жалости. *баный ты в рот, точно блевану сейчас.
− Так радуйся, вдовой станешь, – резко стряхнула её руки с себя, взглядом предупреждая, чтобы вообще ко мне не прикасалась. − Что не так?
− Он же твой отец.
− Он мне никто.
− Сам уйдёшь или помочь? – спросил Ширяев у папани, что валялся у его ног.Тот пробормотал что-то невнятное, ну, или я из-за воплей маман не расслышала, но Андрею явно не понравился ответ и, подняв за шиворот эту мразь, потащил его в сторону выхода. Маман бросилась следом. Цирк,бл*ть,Ильюши только с пох*истическим *балом и косячком в руках не хватает для полноты картины. Я бы её назвала «Деграданты на выгуле». Отложив в сторону нож, который до сих пор сжимала в руку, подняла взгляд на вернувшегося Андрея.
−Халк, крушить! Крушить,Халк. Нет? Не работает? Жаль, – он улыбнулся, подойдя ближе, неожиданно нежно коснулся пальцами моего лица.
− Всё хорошо?
− Да, спасибо. Стол жалко, и пол только час назад вымыла, – скривилась, покосившись на устроенный беспорядок.Зря Золушка сегодня батрачила.
− Клининг вызовем.
− А ты чего так рано?
− Интуиция, – ухмыльнулся.
− А серьёзно?
− Конференция сегодня была. Задолбался. Решил выходной устроить. Смотрю, вовремя.
− Эта тварь может побои снять и заявление на тебя накатать, – мне ли папаню не знать.
− Флаг в руки, а скипетр я ему в ж*пу запихну, с особым удовольствием.
− Он, правда, может.
− И что? Сложно писать заявление со сломанными руками, а со сломанными ногами и до ментов дойти проблематично. Кноп, вот об этом тебе, вообще, не стоит переживать. У него даже заявление никто в нашем городе не примет.
− Кто ты,бл*ть, и чего я не знаю?
− Человек, имеющий много хороших знакомых, очень хороших знакомых, – произнёс, улыбаясь и вытаскивая из кармана брюк телефон.− Выбирай место, куда гулять пойдём.Сейчас Ангелине Павловне наберу.Она приедет, всё уберёт.
− Это кто? – удивлённо приподняла бровь. Не, ну мало ли. Что бы он сейчас не сказал, мне кажется, я уже ничему не удивлюсь. Просто приму, как должное, и кивну головой.
− Домработница. Ты же не думаешь, что я сам квартиру прибираю?Мне некогда.
− Ну да, не царское это дело. Ж*пу свою венценосную от дивана оторвать два раза в неделю и шваброй пыль смахнуть.
− Это удобно, Кноп, и всем выгодно.Я занимаюсь работой, не отвлекаясь на такие мелочи, как мытьё окон или пола, а Ангелина Павловна с нагрузкой всего два дня в неделю получает хорошую прибавку к пенсии. Матери тоже хотел помощницу найти, но Марина Федоровна у нас человек принципа.Никаких посторонних людей в своём царстве накрахмаленных простыней не терпит. Давай, собирайся, – подтолкнул меня в сторону комнаты, уткнувшись в телефон, набирая чей-то номер.
