Он основывался на вполне правдоподобной оценке роста потребления в Индии и Китае.
То есть представьте: высокоумные экономисты собирали огромное количество статистических данных, проверяли их и перепроверяли, рисовали сложные графики, писали формулы, проецировали, вычисляли допустимые поправки, округляли до сотых и десятых… Но в жизни все происходит совсем иначе, чем в теории. Сначала за какой-нибудь год, к середине 2008-го, цена достигла почти 150 долларов. Этот бурный рост потряс мировой экономический механизм, зашатались, задрожали тонкие балансы и равновесия, полетели в корзину все остальные графики и предсказания. Больше уже нельзя было угадать ничего. Скоро цена будет 250 долларов за баррель, обещал глава Газпрома. Но если это так, то что же будет с инфляцией, с ценами на горючее, на продукты питания, на жилье? – хватались за головы специалисты.
А потом всего за несколько месяцев цены на нефть рухнули до 35 долларов за баррель (выправившись потом, но ненамного).
И вот тут-то и выяснилось, что мир въехал в кризис невиданных с 30-х годов ХХ века масштабов.
Насколько нефтяной шок был на этот раз симптомом надвигавшейся болезни, а насколько – ее причиной? Или парадоксальным образом и тем и другим? (То есть накопившиеся дисбалансы спровоцировали безумные колебания цен, а последние, в свою очередь, подтолкнули всю систему к краю пропасти?) Об этом, наверное, когда-нибудь напишут толстые труды. Но еще один парадокс, требующий объяснения: как это вообще возможно, чтобы цены на любой товар в капиталистическом мире так колебались? Где же экономические законы, где спрос и предложение? Где «невидимая рука рынка», о которой писал основатель политэкономии Адам Смит?
Одно из очевидных обстоятельств – это действие фактора так называемой бумажной нефти – фьючерсных контрактов на поставки нефти в будущем.
Один из ведущих российских специалистов в области энергетики доктор экономических наук Андрей Конопляник считает, что сегодня цена на нефть определяется прежде всего «конкуренцией на глобальном рынке финансовых инструментов между нефтяными и ненефтяными деривативами».
То есть в переводе на менее научный язык это означает: инвесторы, обладающие большим количеством свободных денег, изучают мировые финансовые рынки в поисках наиболее выгодной, наиболее эффективной сферы вложения. И когда им кажется, что именно нефть предлагает возможность быстро умножить вложенный капитал, то эти мощные финансовые потоки устремляются именно туда. А потом вдруг наступает момент, когда расхожее мнение поворачивается в противоположную сторону: спекулировать на нефти уже невыгодно или, по крайней мере, не так выгодно, надо искать альтернативу. На нефтяных биржах наступает финансовый отлив. Уходят деньги, а значит, падают – и потрясающе быстро! – цены.
Несколько очень важных примечаний. Во-первых, при капитализме подобная спекуляция есть вещь неизбежная и даже необходимая. Она представляет собой попытку заглянуть в будущее, угадать, куда пойдет мировая экономика. Ну и заработать на этом, разумеется. Элемент риска в любом случае неизбежен, но одно дело, когда он имеет под собой здравый расчет, основанный на достоверной информации и правдоподобном сценарии развития событий. В таком случае подобный риск, спекуляция играют роль очень нужного рычага, ускоряющего рост, позволяющего как бы одолжить деньги у будущего на благо настоящему.
Если попытаться пересказать эту же мысль на бытовом уровне, то получится вот что. Если у вас есть накопления, то их будет проедать, как моль, инфляция. Будущее забирает деньги у вашего настоящего. Чтобы хотя бы элементарно сохранить накопленное тяжким трудом, приходится рисковать – вложить деньги либо в недвижимость, либо в какие-то акции или в золото. Или вот в эти самые деривативы. Если бы в течение трех лет с середины 2004 года вы регулярно ставили свои деньги, пусть поначалу и совсем скромные, на повышение цен на нефть и притом догадались бы выскочить (на языке профессионалов – «ликвидировать свои длинные позиции») в июле 2008-го, то единственной вашей материальной проблемой до конца жизни было бы решать, куда ездить отдыхать – на Маврикий или во Флориду. Или на остров Мадейру, в конце концов. И вообще, чем занять свое свободное время. Потому что работать было бы уже совсем необязательно.
Но это, конечно, больше похоже на рулетку. И мало кто из обогатившихся в период роста успел вовремя уйти до того, как началось падение. И быстро заработавшие колоссальные деньги на росте цен точно так же их потеряли. Потому как нефтяной рынок в этот период вел себя совсем ненормально и ни в коем случае нельзя было обольщаться.
Беда, когда риском управляет стадное чувство и «закон сиюминутности» – представление, что «всегда будет так, как есть сейчас». То есть если растут цены на дома, то и всегда они будут расти, если дорожает золото или биткоины, то это тоже вечная тенденция. Ну и естественно, если уж цены на нефть пошли вверх круто, то спешите вкладывать: завтра они будут непременно выше, чем сегодня.
Завтра – может быть, но как насчет послезавтра?
На самом же деле если есть у рыночной экономики самый непререкаемый закон, то он состоит как раз в том, что ничто не вечно: подъем обязательно рано или поздно сменится спадом, бум – кризисом (и наоборот), дорогие дома дешевыми, и даже золото, а тем более биткоины, увы, не гарантируют возвращения вложенных средств.
Когда накопивший несколько тысяч фунтов гражданин Великобритании обращается к финансовому консультанту с вопросом, что с ними делать, то, если специалист попадется умный и добросовестный, он непременно порекомендует подопечному не класть все яйца в одну корзину (называется это «диверсифицировать вложения»). Не увлекаться одной какой-то областью инвестиций, какой бы суперпривлекательной ни казалась она на данный момент. Не жадничать, гоняясь непременно за самой высокой нормой прибыли в минуту.
И в любом случае соизмерять риск здравым смыслом. Если появятся вдруг неожиданные «лишние» деньги, то тогда да, какой-то их частью можно рискнуть и сильнее. Правда, все продумав и просчитав. Не поддаваясь бездумно стадному чувству – куда все, туда и я.
Все эти рассуждения настолько банальны, что даже неловко их здесь приводить. Но почему в таком случае и мелкие, и крупные игроки, и действующие лица рынка из раза в раз нарушают эти очевидные правила? И дилетанты, и высокоопытные профи?
Почему крупнейшие банки залезали в гнилые, заведомо сверхрискованные американские ипотеки, прекрасно понимая, на что идут? Залезали, так крупно рискуя практически самим своим существованием. Теперь выясняется, кстати, что, когда ужаснувшиеся происходящему специалисты шли к начальству, чтобы поднять тревогу, им затыкали рты, а то и просто увольняли. Понятно, в чем дело. В жадности человеческой, которая слепит глаза. Но и в социальной психологии. Трудно идти против течения даже самому сильному и волевому. Вообразите: вы глава банка, и вот все вокруг это
