по тебе.
Римо откусил еще кусочек.
— Надеюсь, ты не станешь более эмоциональной, когда забеременеешь.
Я на мгновение напряглась, потом расслабилась.
Римо вздохнул.
— Эмоциональный разговор — не мое дело, Киара.
— Знаю. Я разберусь с твоей грубостью, а тебе придется разбираться с моей эмоциональностью, вот так оно и есть. — я посмотрела на Римо. — Не могу поверить, что у тебя двое детей.
— Это твой способ спросить меня, как прошла встреча с ними?
Мои щеки вспыхнули.
— Неужели это так очевидно?
— Ты не лучшая в играх разума.
— Я не хочу ею быть. — я пожала плечами. — Я рада за тебя. Невио и Грета — самые милые дети, которых я когда-либо видела. Я не могу дождаться, когда они вырастут в этом доме.
В глазах Римо промелькнуло понимание.
— Это же чертово чудо, да? И какая-то ирония… — затем он мрачно рассмеялся. — Девушка, которая меня ненавидит, родила мне двоих детей.
— Серафина не ненавидит тебя, Римо. Она не делала этого даже тогда, когда была пленницей в этих стенах, и не делает сейчас.
Лицо Римо вытянулось, и он откусил еще один кусок от своего бутерброда.
— Отдохни немного. — повторила я и поднялась на ноги.
Я ушла, дав Римо немного отдохнуть, хотя он, без сомнения, вскоре предпримет еще одну попытку побега.
Ни Нино, ни кто-либо другой не смог бы надолго удержать Римо в постели.
НИНО
Римо был трудным пациентом, что неудивительно. Он никогда не любил выглядеть слабым перед другими, даже передо мной. Адамо не сделал это намного легче для меня.
Когда я в первый раз заглянул к нему на следующее утро после того, как привез Римо домой, он не лежал в постели, а курил на улице.
— Никотин — это яд. Твоё тело должно тратить ресурсы на очищение тех токсинов, которые оно должно использовать для исцеления твоих травм. — сказал я ему.
Он поднял глаза.
Его лицо все еще было опухшим, так что было трудно прочитать выражение его лица.
— То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее, верно?
Я нахмурился от его горького тона.
— Мне нужно взглянуть на твои раны. — я указал на его предплечье. — Ты должен был оставить бинты на себе. Ты рискуешь, что грязь попадет в твои ожоговые раны.
Адамо еще раз глубоко затянулся сигаретой, прежде чем раздавить ее под кроссовкой.
— Я в порядке.
— Это не так. А теперь позволь мне проверить тебя. Я бы предложил зайти внутрь.
— Ты должен заботиться о Римо, а не обо мне.
— Да, и он восстанавливается, но нам нужно, чтобы ты тоже поправился.
Адамо поднялся на ноги и последовал за мной.
— Не вини себя за то, что случилось с Римо. — сказал я, ведя его в лазарет, который мы оборудовали несколько месяцев назад.
— А кого еще мне винить? Меня поймали. Без этого они бы никогда не взяли Римо.
Я не стал ему возражать.
— Сосредоточь свой гнев на том, что ты действительно можешь изменить. Сосредоточься на том, чтобы стать сильнее, сделать более мудрый выбор…
— Чтобы отомстить?
— И это тоже. — тихо сказал я. — Ты заставил Кейджей прикрыть тебя, когда ты отправился на ту гонку вопреки четкому приказу Римо…
— Нет. — резко ответил Адамо. — Оставь ее в покое. Она не знала, куда я иду. Я попросил ее притвориться, что она со мной, вот и все.
Я долго смотрел на Адамо.
— Что происходит между тобой и ней?
— Ничего, — пробормотал он, отводя глаза.
— Ничего не заставит ее хранить секреты для тебя. Ты проводишь с ней много времени. Если это так, ты можешь набраться опыту, это понятно, но не превращай это в нечто большее, Адамо. Люди всегда стараются что-то получить от близости с нами, и шлюха из одного из наших заведений уж точно не станет исключением.
Адамо проигнорировал меня и уставился на свою рану.
Он не стал раскрывать мне подробности своих отношений с Кейджей. Мне придется самому с ней поговорить.
После обеда я направился в Сахарницу, зная, что у Кейджей смена.
Я кивнул Джерри в знак приветствия и вошел внутрь.
— Кейджей в своей комнате?
— Да, но она с Джоном. Они должны закончить в десять. Забронировали на тридцать минут.
Я кивнул и направился в сторону комнаты, затем подождал, наклонившись к двери. Как и сказал Джерри, через десять минут дверь открылась и Кейджей с мужчиной средних лет, в очках небольшим животом вышли.
Я выбрал его в качестве страхового агента или что-то подобное, у которого была беременная женщиной дома, которая не хотела выходить за него в последнем триместре.
Его лицо покраснело, когда он заметил меня, и быстро извинился.
Кейджей неуверенно посмотрела на меня. Я оттолкнулся от стены и направился к ней. Она отступила, прижимая к себе полотенце вокруг ее тела.
Я вошел в ее комнату и закрыл за собой дверь, затем осмотрел смятые простыни овальной кровати и презерватив на полу.
Кейджей подняла его и выбросила, потом сказала, не глядя на меня.
— Я могу попросить кого-нибудь сменить простыни и быстро принять душ, если ты не против подождать.
— Я здесь не для секса. У меня есть жена.
Она подняла голову, напрягаясь.
— Я не знала. Честно говоря, я просто хотела помочь ему.
Я придвинулся ближе.
— Чего ты не знала?
Она судорожно сглотнула.
— Что он отправится на эту гонку… я просто хотела помочь.
— Куда, по-твоему, он мог пойти? Это должно было быть место, которые мы не одобряем, или он не должен был просить тебя прикрывать его.
Ее пульс стучал в горле, грудь вздымалась от нарастающего страха.
— Я не спрашивала. Адамо всегда говорит, что мне будет лучше, если я буду знать, как можно меньше, чтобы у меня не было проблем с вами.
Я внимательно изучал ее лицо, пытаясь определить, лжет ли она. Ее взгляд остановился на моей груди.
— Посмотри вверх. — она подняла глаза. Она была напугана, но я не уловил никакого обмана. — То, что происходит между тобой и Адамо, правда. — потребовал я.
— Он пришел поговорить, просто поговорить в самом начале….
— О чем?
Она моргнула.
— О школе, о Харпер, о гонках, о чем угодно. Не о бизнесе, клянусь.
Я молча кивнул.
— Продолжай.
— Но потом мы переспали. Я думала, что это то, что я должна делать.
— У вас был секс, но это еще не всё.
— Когда мы занимались сексом, он не оставался только ради дела. Мы разговаривали до процесса, а потом и после… — ее щеки покраснели. — И иногда мы просто лежали в объятиях друг друга. Это не
