как он тут же вытащил откуда-то из внутренних карманов своего костюма тонкий кинжал и сейчас со старанием, достойным лучшего применения, прилаживал его к животу.
— Собираюсь совершить сепукку, ритуал японских рыцарей-самураев, — совершенно серьёзно пояснил он. — Я подвёл вас, господин. Не справился, позволил злодею уйти. Слабое тело подвело меня, и я должен понести самое серьёзное наказание из возможных!
Пока я осмысливал сказанное, Борзов всерьёз заинтересовался его словами.
— А почему, это, сепукка? Убить себя, это я понимаю. Это благородно. Но вот способ уж слишком странный. Не наш он, бусурманский. Ты из этих, что ли? Из япошек?
— Нет. Но чту древние ритуалы всех стран мира! — зыркнув на него, произнёс Альфред и приготовился проткнуть кинжалом живот.
— А ну стоять!!! — Окончательно вышел из себя я. — Я тебе что говорил⁈ Я же велел тебе даже думать забыть о самонаказании! Если я решу, что тебя нужно наказать, то сам всё сделаю. И так, что мало не покажется! Но сам! И вообще, разве ты не видишь, насколько ситуация серьёзная⁈ Не вздумай бросать меня одного!
Крик принёс облегчение не только мне, но и ему. Он сразу как-то успокоился и без возражений спрятал кинжал. Все мысли о наказании сразу как-то улетучились из его головы.
Выпустив вызванные боем эмоции, мы наконец-то смогли успокоиться и сосредоточиться на решении текущих проблем. А их было более чем достаточно!
Оставив Борзова с Альфредом, я подошёл к склонившейся над погибшим братом Анастасии. Её раны благодаря ускоренной регенерации успели немного затянуться, и она выглядела почти также, как и всегда, если не считать бледности и покрасневших от слёз глаз.
Она что-то тихо ему шептала, и я встал в стороне, позволив ей закончить прощание. Лишь когда она замолчала, я подошёл к ней и положил руку на плечо.
— Прости, это моя вина…
— Твоя⁈ — Она непонимающе на меня посмотрела. — Ты-то тут при чём⁈
— Он пришёл сюда по моей просьбе. Если бы я не втянул его в свои разборки с Воробьём, то он…
— То он бы решил, что ты не ценишь его как воина и выел бы себе все мозги, — резко произнесла она и, опёршись о моё плечо, встала на ноги. — Марк, ты прав, он пришёл сюда, чтобы тебе помочь. Но твоей вины в его смерти нет. Он сам хотел сражаться и сам допустил ошибку. Такова его судьба.
Я внимательно на неё посмотрел. Если честно, то я ожидал криков и обвинений. Это было бы нормальной понятной реакцией. Но её слова… Я совсем не ожидал, что она такая взрослая!
— Что ты хочешь делать с телом?
— Я уже вызвала людей нашего Рода. Они придут за Севой и отвезут его в нашу фамильную усыпальницу. Там он навсегда найдёт покой… Так что о нас можешь не беспокоиться. У тебя и без нас полно забот.
Она была права. В переулок как раз въехали первые машины, и оттуда высыпало десятка два вооружённых до зубов жандармов. Судя по звуку сирен, через пару минут будут и другие. Наверняка мы устроили знатный шум и сумели переполошить всё руководство…
Увидев меня, жандармы вскинули оружие, приготовившись стрелять, но разглядели перстень на моём пальце и медленно опустили оружие.
— Ваше Высочество, что здесь произошло⁈ — требовательно, но вежливо спросил меня капитан жандармов.
Всё время забываю, как сильно изменился мой социальный статус! Пару дней назад меня бы повязали на месте и только потом стали разбираться…
— Небольшая стычка с конкурирующим Родом. Ничего особенного, но пришлось пошуметь. Есть погибшие и раненые. Требуется помощь лекаря… — начал врать я и осёкся.
Я чётко помнил, что в переулке оставалось несколько раненых парней из команды Борзова. Но сейчас переулок был пуст. Об их присутствии напоминали только бурые пятна крови.
— Марк, пока вы сражались, я запустила действие исцеляющих артефактов в их костюмах, — заговорила Алина в моём ухе. — Те, кто были ранены, пришли в себя и унесли погибших. Я решила, что ты не захочешь, чтобы их видели жандармы…
— Ты как всегда молодец… — прошептал я ей и повернулся к жандармам. — Господа, небольшое недоразумение! Всё в порядке. Помощь нам не требуется.
Будь я из другого сословия, отговориться бы мне не удалось. Меня бы обязательно приняли, допросили и навешали бы обвинений. Но в этом мире Благородным, особенно моего статуса, можно было больше, чем обыкновенным смертным. Не уверен, что это хорошо, но в данный момент такое положение дел было мне только на руку.
К нам подошёл Борзов, вставил пару слов, заплатил пару монет, и конфликт был окончательно исчерпан. Жандармы оставили нас в покое.
— Ну чего, Оскурит, ты как? — в своей брутальной манере спросил меня Николай.
— Всё в порядке. Но драки начинают меня утомлять. Пару дней назад штурмовал дом Литвиных, сегодня это… Мне срочно нужен отдых!
— Литвиных? — Борзов напрягся. — Так ты имеешь отношение к этой разборке? Чем они тебе насолили?
Тому, что он знал о штурме дома Литвиных, я не удивился — слухи в Питере распространялись быстро.
— Да ничего особенного. Просто пытались меня убить…
— Ну ничего себе! Наверняка это Ворон пытался их против тебя настроить… — беспечно произнёс Николай и, заметив мой взгляд, насторожился. — Эй, Оскурит, ты чего? Не смотри на меня так! Мне это не нравится!
— Откуда ты знаешь, что Ворон связан с Литвиными⁈
— Ну, дошли до меня кое-какие слухи…
Наверняка я не знал, но было похоже, что я наткнулся на что-то весьма интересное…
Глава 35
— Что ты знаешь о столкновении в доме Литвиных?
— Да то же, что и все, — пожал плечами Борзов и, вытащив из кармана флягу, сделал огромный глоток. — Между ними и Богатырёвыми возник какой-то конфликт. Степан Аркадьевич, мужик жёсткий, не стерпел и пришёл к ним за ответом. Случилась потасовка, и все дела Литвиных перешли к Богатырёвым. Если у жандармов и Шарапова претензий нет, значит, они имели на это право. Такое редко, да бывает. Но, Марк, про то, что ты с этим как-то связан, я не слышал…
Ответ Николая многое объяснил. Слухи по городу расползались быстро. Неудивительно, что такое заметное событие, как изменение расстановки сил в среде артефакторов получило народную огласку. Да и то, что в слухи не попало моё имя, объяснялось достаточно просто. Степан Аркадьевич решил позаботиться о моей репутации и велел своим парням избегать утечек. За это его стоило только поблагодарить. Пятна на вновь восстановленной репутации мне сейчас не нужны.
Вопрос был в другом. Герман Литвин упоминал, что за покушениями на меня и попытками похитить предметы из Чёрного дома стоял Ворон. И я очень сомневаюсь, что эта информация стала общеизвестной! Хитрый Степан Аркадьевич наверняка принял все меры, чтобы она осталась между нами.
— Ну а про Ворона ты откуда узнал?
— Так брат упоминал, Пётр. Ну то есть как упоминал… — простодушно пожал плечами Борзов. — Братишка у меня коммуникабельный, много с кем дела ведёт. Вот и с Литвиными тоже сотрудничал. Однажды я слышал, как он разговаривал с Германом Литвиным по телефону. Договаривался о каких-то делах. Я подробностей не понял…
— И ты что, слышал весь разговор?
— Ну, не совсем. Фрагментами…
— Что это значит? — Он пытался уклониться от ответа, и мне пришлось немного на него надавить.
— Есть тут один нюанс… — Всегда непробиваемый Николай вдруг смутился. — Я в тот день крепко выпил и случайно в кабинете брата задремал. Потом проснулся, но он уже был в кабинете. Мне было неловко привлекать внимание, и я лежал, пока он не ушёл. Чувствовал себя плохо, засыпал и просыпался… Но то, что он про Ворона говорил, это точно!
Конечно, всё это звучало очень приблизительно. Пьяный Николай услышал какие-то обрывки разговора его брата с Германом Литвиным. Из них не следовало ровным счётом ничего. Они могли говорить о чём угодно, а Борзов со своим изменённым сознанием мог просто неправильно понять слова брата. Могло так быть? Да наверняка именно так и было!
Но, возможно, что всё куда сложнее, и Пётр знал что-то, что знать не должен. Что-то, что Герман не рассказал Степану Аркадьевичу даже под страхом смерти!
— Слушай, а ты можешь устроить мне встречу с твоим братом?
— С Петей? Ну, можно… — Николай задумался, а потом просиял. — А что, отличная идея! Сейчас сходим с тобой в нашу резиденцию, скажем, что ты хотел переговорить по какому-то важному вопросу. Ты с ним потреплешься, а я заодно тоже пару фраз вставлю. Он поймёт, что я исправился, взялся за ум и замолвит перед отцом словечко. Тогда он снова
