Шариков был благодарен Матери-Природе за то, что сейчас его пуля не попала в цель.
Ранее молодой лейтенант себе таких выходок не позволял. Сейчас же он просто устал. Он чуял обман. Подлог. Угрозу. Недоброе чувствовал молодой лейтенант Шариков.
И город этот с его недобрыми жителями вызывал всё большее отвращение с каждым днём. Нужно было сваливать. Но без Мурки сваливать было нельзя. Он отчаянно гадал, у кого бы перехватить восемьсот тысяч, чтобы выкупить её из Борделя.
А тут ещё эта офицерская честь: как это, бл*ть так, посадили невиновного зверя, надо разобраться! И давай сыпать угрозами и махать пушкой. Тоже хорош. Псина, потому что ведёшь себя как псина.
О, Шариков, закопают тебя, как… Матиаса, блин… И никто тебя не найдёт…
Гулкие шаги отсчитывали секунды до смерти. Шариков обернулся. Ему почудилось, будто кто-то идёт за ним и прямо сейчас, в эту секунду уже заносит оружие над его затылком, чтобы покончить с ним навсегда.
Так мы ведём дела в Зверске!
Войдя в кабинет, комиссар смягчился ещё больше, расплылся в улыбке. Но Шариков оттого напрягся еще сильнее.
Лосев: Ох, и о чём же вы думали, лейтенант?
Шариков: Майор Когтин первым достал пистолет.
Лосев: Но стреляли-то вы. Если хотите — проведём баллистическую экспертизу, обоснуем всё документально. (комиссар хохотнул, сложив копыта у подбородка) Но вы-то, как полицейский, должны понимать, что иногда лучше сразу признать свою вину.
Шарикову надоел этот трёп: Я могу знать, что со мной будет после такого?
Лосев продолжал играть: А сами как считаете?
Шариков: Кажется, мой поступок требует объяснений. Майор Когтин угрожал мне. И у меня были основания полагать, что он попытается выстрелить в меня первым. Честно говоря, после того, что случилось, я не могу быть уверен в собственной безопасности, пока нахожусь в Зверске.
Лосев: Уверен, майор Когтин скажет, что просто хотел почистить оружие. Ваши страхи безосновательны, лейтенант. Никто в нашем городе не тронет полицейского даже, если… Вы выглядите болезненным.
Шариков поднял измотанные глаза на комиссара и оттянул ворот рубашки: Просто жара, товарищ комиссар. Но я в здравом уме и рассудке. У вас не будет воды?
Лосев: Простите, нет. Так о чём вы?
Шариков: Так вот. Теперь я почти уверен, что майор Когтин саботировал наше расследование и обвинил не того зверя. И мне кажется, что после того, как я напрямую указал ему на это, он попытается разобраться со мной.
Нашёл, кому это говорить, — подумал Шариков, — неужели тупой майор Когтин мог сшить липовое дело за спиной у комиссара?
Лосев наигранно вскинул брови и опёрся локтями о стол, чтобы лучше слышать молодого сыщика: В самом деле? У вас есть основания думать на саботаж со стороны Когтина?
НА САБОТАЖ СО СТОРОНЫ ВСЕГО КОМИССАРИАТА!!! — чуть было не закричал Шариков. Но тихо сказал: О, у меня есть не просто основания. Дело сфабриковано, это поймёт любой дебил из федеральной службы.
От услышанного Лосев опешил. Вот уж действительно — сунул нос лейтенант не в своё дело. Виду не подал, лишь задумчиво помолчал, пристально глянул на Шарикова: Понимаю твои сомнения, лейтенант. Ты молодой сыщик, роешь землю своим (комиссар с усмешкой помотал мордой вверх-вниз) носом, хочешь проявить себя. Это похвально. Но майор Когтин — опытный следователь, да и в Зверске мы дела ведём определенным образом. Это может отличаться от того, что тебе рассказывали в полицейском институте, но там (он вскинул копыто и ткнул куда-то в сторону двери) учебники. А здесь — настоящая жизнь. (он сделал очередную красноречивую паузу, во время которой молодой капитан встал и направился к двери) Шариков, а ну стоять, щегол!
Да уж, подумал Шариков. И в самом деле зарвался. Он замер у двери. Обернулся. Взгляд у комиссара быть очень не добрый.
Лосев махнул копытом на стул: А ну сел! Ты какого х*я так себя ведёшь, лейтенант?!
Шариков был крайне взволнован и тяжело дышал: Виноват товарищ… комиссар. Не хотел показывать вам своих эмоций и решил удалиться.
Лосев окинул салагу презрительным взглядом: Успокоился? Я продолжаю? Такое у нас тут местечко, лейтенант. Не для тебя, видимо. Не приживаешься ты тут что-то.
А, ведь, можно было и рассказать молодому лейтенанту правду о Матиасе, — подумал комиссар. Да только неизвестно, как этот неадекват отреагирует на такое заявление. В любом случае — это уже не имело никакого смысла.
Шариков тихо заскулил и присел на стул, потирая лоб: Простите, комиссар… Что-то голова моя туго соображает из-за этой жары… Не могу взять в толк…
Лосев: Ничего страшного. Ты не слушай, ты посмотри лучше, лейтенант.
И, примагнитив к копытам бионические лапы, комиссар с грацией фокусника вытащил из-под стола капитанские погоны. Солнце заиграло в позолоченных звёздах. Шариков сощурился, беря погоны в лапы.
Затем по столу к нему скользнула бумага.
Лосев: Твой перевод в столицу. Тебе надо лишь расписаться и поставить дату. Погоны можешь носить с завтрашнего дня, теперь ты капитан. Только распишись на проходной.
Это что же, — думал Шариков, — было у меня только две звезды. А тут сразу четыре. А там недалеко и до одной большой.
И за что же почести такие? Щеглу, который всю дорогу мешал вести гениальному майору Когтину его расследование и чуть не застрелил его минуту назад.
Лосев: За исключением того, что сейчас произошло в вашем кабинете, ты отлично показал себя. Получил ранение в ходе задержания. Думаю, это достойная награда для героя, как считаешь?
Разум Шарикова был окончательно растерян; он пытался прочесть данную ему бумагу, но буквы разбегались, прыгая со строчки на строчку: Я…
Лосев: Лейтенант, не хотелось бы тебя торопить, но у комиссара полиции довольно плотный график. Твой приказ о переводе будет рассмотрен в течение десяти рабочих дней с этого момента.
Выйдя из кабинета с бумагой и погонами, молодой лейтенант понял, что таким образом его хотят заткнуть. Значит прав он был. Прав! А эти… А что эти? Суки. Убийцы. Душегубы. Мусора, словом. С ними что делать? Ведь как-то нужно…
Молодой лейтенант-сыщик клянётся то… клянётся… это.
Собрался, Шариков, с лопатой на танки? И ради чего? Кому чего докажешь?
Капитан Шариков. КАПИТАН. Ты смотри-ка. Хорошо звучит. И заявление уже… вроде как в работе… Ну… в работу оно пошло, когда дрожащая собачья лапа протянула его сотруднику на проходной.
На выходе из комиссариата что-то кольнуло в его груди. Неправильно. Нехорошо так.
А может и Когтин, и сам комиссар Лосев причастны к этому? И убийства продолжатся, пока Шариков
