С ответом Адам явно не торопился. Разглядывание поверхности стола и нервное кусание губы заняло какое-то время.
— Мне тяжело об этом говорить Ева. … Я должен тебе это сказать, но не знаю как, — наконец, устало выдавил он, послав на неё какой-то неопределённый взгляд.
— Ну вот, меня уже колотит, умеешь же ты создавать атмосферу, — коснулась она груди, вмиг похолодевшими пальцами, словно недоброе предчувствие грозилось прямо сейчас перерасти в нечто неминуемое. — Просто скажи.
— Это та последняя правда, которая объясняет истинную причину, почему ты здесь Ева, в моём доме, почему я позволил тебе стать частью своей семьи. И эта правда ужасна даже для меня.
Сердце Евы гулкими ударами отзывалось по всему телу, которое постепенно заполнялось холодным липким страхом, потому что по лицу Адама она ясно видела, что он готовит её к чему-то горькому и непоправимому.
— Когда ты только освободилась из тюрьмы, я считал тебя конченым человеком, и я хотел именно тогда увидеть твою реакцию на эту правду. Собирался встретить тебя лично, выпалить это в лоб, чтобы лишний раз подтвердить моё разочарование в тебе. Не знаю, может, хотел ещё раз убедить себя что ты дерьмовая мать для нашего сына, что тебе не место в нашей жизни, так мне было бы легче тебя использовать. … Но … — Адам замолчал на несколько секунд, подбирая слова. — Сейчас, когда я вижу насколько тебе дорог наш сын, как сильно ты его любишь — я бы отдал всё, что у меня есть Ева, лишь бы мне только не пришлось сообщать тебе подобное. Я не хочу, чтобы ты страдала, не хочу. Это не та боль, которая приносит удовольствие. … Прости… — видно было, что он пытается произнести это вслух и не может.
— Ради бога, ты убьёшь меня раньше, чем скажешь! — взмолилась Ева, не отводя от него глаз.
— Но прежде, повтори за мной одну фразу. Мы будем вместе, поэтому мы справимся. Повтори!
— Мы будем вместе, поэтому мы справимся, — быстро повторила Ева, уже боясь дышать.
— Это произошло год назад, — продолжил Адам. — Первый приступ. Я отвёз Ника в больницу, и поначалу не предполагалось ничего серьёзного. Пока не провели более детальные тесты. У нашего сына очень редкое генетическое заболевание. Если в течение этого года ему не ввести стволовые донорские клетки …
Что— то словно взорвалось внутри её сознания, заполняя разум густой тёмной пустотой. На какое-то время она перестала чувствовать, видеть и слышать Адама. А потом так же резко пришла в себя, ощутив, как на лицо ей льется вода. И снова невыносимая боль сжала горло, боль, которая мгновенно отняла всё, откачала воздух и свет, отняла все желания и мысли. Кроме одной. Захотелось умереть. Прежде чем успеешь осознать, что твой ребёнок умирает.
— Ева, — голос Адама, попытавшегося её обнять, прозвучал сдавленно.
— Объясни… — отмахнулась она от него.
— Раз в месяц Ника помещают в клинику на пару дней, терапия его пока ещё поддерживает, ему ставят капельницы, берут анализы. И вот уже год, как мы ищём нужного донора, но максимальное совпадение так и не находим. В идеале это должен быть родственник, но не носитель гена. Мои клетки ему не подходят, ты, увы, носитель. Результаты показали, что это передалось по материнской линии. И если бы он чуть дольше сосал твою грудь — он бы умер намного раньше. Я очень надеялся, что удастся найти донора не родственника, и я не прекращу поиски. Но есть ещё один вариант — тебе нужно забеременеть. Есть вероятность, что не все твои дети будут наделены этим геном.
— О, боже, … господи, … почему? — Ева дрожала, уже не сдерживая слёз. — А если нет?! Что если очередной тоже окажется болен? — выкрикнула она мечась в истерике. — Я не хочу … не хочу его потерять! Пусть лучше я, пусть лучше я умру! Почем всё так??! Я этого не выдержу!
— Выдержишь! — Адам с силой сжал её руки за спиной, прижимая её к своей груди. — Ева, ты нужна мне сильной. Нужно пытаться. Сдаваться нельзя ни в коем случае. Ты меня слышишь? Ты ведь так иступлённо его любишь, настолько, что готова пожертвовать собственными радостями, чувствами, ради Ника ты даже убедила себя, что я тебе нравлюсь. …Ты настоящая мать Ева, ты прекрасная мать и ты родишь для нашего сына спасение. Нужно верить только в это и не допускать иных вариантов. Ни на секунду не сомневаться, что Ник будет жить долго и счастливо. Вера в цель и в результат — поможет нам выстоять и победить. Но если ты раскиснешь и опустишь руки, ты подведешь не только себя. Посмотри на меня Ева! — властно потребовал Адам.
Она с трудом подняла на него заплаканные глаза.
— Повтори ещё раз. Повтори!
— Мы вместе, поэтому мы справимся, — выдавила она.
— Правильно. Я очень рад, что мы вместе Ева, что между нами всё сложилось именно так. Ты, я и Ник — мы пройдём через это. Он естественно понятия не имеет, что всё так серьёзно, я говорю ему что доктора чистят ему кровь, чтобы потом когда он вырастет ему позволили полететь в космос. Николас сильный, такой же как и его родители, — взволнованно заглянув ей в глаза, Адам осторожно поцеловал её в солёные губы. — Кажется, я начинаю понимать, что это такое — любить женщину. Дороже тебя и Ника у меня никого нет. Я хочу любить тебя Ева…
Она была так подавлена, что с одной стороны у неё не было сил противиться, а с другой, Ева даже хотела этого утешения, потому что если кто и был из них несгибаемым стоиком — то это Адам. Они занялись любовью прямо в кабинете, при ярком освещении и открытой двери, получив свою порцию наслаждения невзирая на гнездившийся на задворках подсознания ужас. После чего Адам отнес её в кровать бережно уложив в постель.
Между ними случалась страсть, но той всепоглощающей влюблённости так и не произошло. Эта часть отношений просто выпала. В один момент Ева почувствовала, что нуждается в нём. Может даже тогда, когда он укрывал её одеялом. Адам вдруг взял и заполнил собой всю её жизнь. Нуждаться в нём, хотеть, чтобы он был рядом, не мешали даже тёмные стороны его травмированной личности, его жуткая придирчивость и желание командовать. Она просто приняла его таким, перешагнула условный барьер и вот они уже близки. Причём она как-то сразу доверилась ему, зная, что все эти его выговоры, холодный тон, убийственные взгляды, колкие замечания — лишь занавес, за которым стоял истинный Адам Пирс, который хотел быть любимым ею.
— А что если у меня не выйдет забеременеть в ближайшее время? — это было первое, что спросила Ева, как только Адам открыл глаза.
— Давай договоримся, без всяких «а что если», — жестко отрезал Адам. — Без слёз, без вздохов, без приступов истерик и депрессии. Всё будет как и прежде, ребёнок не должен видеть нас расстроенными и отчаявшимися. Он смышлёный, он всё чувствует, малейшее колебание настроения. Ради него мы будем шутить, дурачиться, улыбаться, заниматься своими делами, ходить на работу, играть с ним, строить планы. Ты поняла меня?
— Нет, на работу я не пойду. Я хочу больше времени проводить с сыном.
— А я сказал пойдешь! — Адам предостерегающе поднял бровь. — Иначе ты свихнёшься от постоянных мыслей и переживания. Тебе нужно чем-то отвлечься. У нас будет меньше проблем, если ты не будешь мне возражать.
