Британии? Только в том случае, если удастся привлечь Швецию и убедить ее атаковать Ганновер. Совершенно очевидно, он был убежден, что в покое его не оставят. Вопрос заключался в том, когда, где и под каким предлогом. Кроме того, всегда есть непредсказуемые факторы. Следующим пунктом Фридрих вписал крупный вопрос, который поставил его в тупик: «Что случится, если в России произойдет еще одна революция или насильственная и непредсказуемая смена власти?», и решил, что лучший ответ — надеяться, что этого не произойдет.
Многие из этих умозаключений были разрозненными и носили спекулятивный характер. Практически отсутствовала логика и в последовательности изложения мыслей, однако можно почувствовать определенное облегчение, когда через несколько страниц Фридрих пришел к заключению, очень похожему на то, с которого он начал: чем дольше Пруссия будет ждать, тем сильнее станет Австрия. После послаблений, полученных в соответствии с Вормсским договором, это, вероятно, было правдой. Прусские новобранцы последнего набора не имели опыта, но армия и экономика были восстановлены. У французов имелись известные слабости, однако если они станут союзниками, то им вряд ли придется непосредственно участвовать в кампании в Богемии, как полагал Фридрих в своем документе; хотя он это приветствовал бы. Британские деньги были повсюду. Но в конце текста документа Фридрих вернулся к основной идее, которая никогда не оставляла его. В настоящее время Пруссия не находилась в реальной безопасности. Необходимо разграничивать, писал он, «sécurité momentanes» и «sêreté réelle»[95]. Сейчас королевство в состоянии тревожного ожидания. Австрия имела возможность выбирать место и время для нападения; так она и сделает. Война против Пруссии могла быть начата в любое время в условиях, когда у нее отсутствовали союзники, а также внешние обстоятельства, которые смогли бы отвлечь силы и внимание Марии Терезии. Если Пруссия вместо ожидания неблагоприятного развития событий начнет действовать первой — предпочтительно от имени императора, в качестве лидера максимального количества германских правителей, которые недовольны претензиями Вены, — она окажется вовлеченной в войну «forcée pour prévenir les mauvais desseins de ses ennemis»[96]. Если этого не сделать, то ситуация не улучшится, а лишь ухудшится..
Вывод, сделанный в документе, показывает — мысли и настроение раскалились до предела: «Il faut couronner l’æиvге de la Silesie!»[97] Это была «упреждающая война», но определению «Анти-Макиавелли». Когда Фридрих в следующий раз писал в Париж, он отметил, что во время его последней кампании в Силезии маршал Бель-Иль, его союзник, прислал том воспоминаний великого Тюренна. Книга потеряна — не может ли Бель-Иль прислать еще один экземпляр? Для таких людей, как Бель-Иль, имело большое значение, что Фридрих освежает в памяти деяния Тюренна, без устали воевавшего против Австрии. А Фридрих почти целиком посвятил следующие несколько месяцев, подбадривая тех из германских монархов, которые не окончательно примкнули к проавстрийскому и антифрап-цузскому лагерю, предлагая им объединить усилия против чрезмерных амбиций королевы Венгрии.
В конце марта 1744 года Фридрих преобразовал стратегические замыслы в детализованные предложения, перечислив их в качестве размышлений. Для претворения в жизнь планов против Марии Терезии, что, теперь он был совершенно в этом убежден, является единственным разумным образом действий, первым существенным условием является установление хороших отношений с Россией. Это может стать непростым делом, и потому очень желательно, чтобы Бестужева отстранили от должности. В следующие несколько месяцев он занят воплощением этой идеи, передав фон Мардефельду в Санкт-Петербурге все полномочия для ведения переговоров о соглашении о взаимной помощи в деле обороны, и был особенно настроен на это, услышав, что Россия подписала соглашение с Польшей, содержания которого он сначала не знал.
Таким образом, Фридрих уже решил вновь начать войну против Австрии; он полагал, что такая война неизбежна. Король надеялся обезопасить восточную границу Пруссии через контакты с Россией. Но прежде всего он рассчитывал на поддержку Франции. Его стратегический план заключался в стремительном вторжении в Богемию с запада, из Саксонии. В этих целях Фридрих надеялся заключить соглашение с Саксонией — его действия не должны рассматриваться как угроза самой Саксонии. Одновременно французские войска должны двинуться из Мозеля в Вестфалию, отрезая тем самым Ганновер, и с молчаливого согласия Саксонии могут также взять направление на Богемию.
Если этот стратегический замысел будет принят, писал Фридрих в своих мартовских размышлениях, то он мог бы выступить в августе 1744 года, не раньше. Двигаясь маршем через Саксонию в Богемию, он может захватить Прагу; сделает попытку взять Будвейз, в восьмидесяти милях к югу от Праги и к северу от Молдау; а затем повернет армию на северо-запад к Пльзеню, в то время как другие прусские войска займут Оломоуц в Моравии; армия будет зимовать в Богемии. Король проделал большую работу, чтобы укрепить силезские крепости, прикрывающие границу и берега Одера. Австрийцы предположительно ответят на вторжение в Богемию и Моравию передвижением войск на восток с Рейнского фронта. На марше их будет постоянно беспокоить имперская армия (ее состав пока не определен), которая от имени императора-курфюрста займет Баварию и продолжит наступление вдоль Дуная в сторону Липца. В зависимости от маневров противника основные боевые действия могут развернуться в районе Пльзеня. Одно выигранное крупное сражение, писал Фридрих, должно решить исход всего дела. Это должна быть непродолжительная но времени война, которая приведет к значительному улучшению общей ситуации.
Конечно, все зависело от того, примет ли Франция его план, а участие в кампании самого Фридриха возможно не только при согласии Франции. Оно зависит и от ее готовности принять его претензии — на Силезию и различные районы Богемии: Пардубиц, Колин, Хрудим. Свои условия он ясно изложил в письме к специальному посланнику в Париже, графу фон Ротенбургу, датированном 30 марта. В нем перечислены все его предложения и требования. Эти контакты, какими бы конкретными они ни казались, были лишь предварительными обменами; Фридрих, как он часто делал, оставлял послам определенную свободу маневра в деталях. В течение нескольких месяцев в ходе переписки можно было бы достигнуть каких-то договоренностей. По поводу определения окончательной принадлежности отдельных территорий Богемии могли пройти переговоры с императором, у которого пока что не было ничего. Таким же образом и в то же самое время Фридрих готовил сделки по возможной секуляризации таких самостоятельных епископств, как Падерборн и Фулда, а также по правам некоторых имперских вольных городов. Король знал, как дорожат привилегиями эти города, но его очень привлекала возможность набирать в них солдат. Если ему придется воевать ради безопасности Пруссии, то он надеялся получить от этого солидные выгоды.
Идеи носили предварительный характер и подлежали дополнительному изучению. Фридрих уже все
