Услышав это имя, все зашептались с новой силой. Об этом клане слышали по всему миру.
— Я пришел, чтобы забрать преступницу, — заявил Сайрис.
— Здесь преступников нет. Кроме вас, конечно.
— И в чем же она обвиняется? — Мумдалл заслонил собой Галатею.
— В убийстве и государственной измене.
После этих слов по залу прошлась волна недовольства. Как это, принцесса — убийца?
— Я убивала лишь тех, кто пытался прикончить меня. И это были ваши люди! — подала голос Галатея.
— Чтобы выяснить все обстоятельства должен состояться суд, — напомнил Сайрис с ехидной улыбкой, — До этого момента вы, миледи, не имеете права выходить замуж.
— Какой еще суд? — возмутился Мумдалл.
— Так гласит закон нашей страны. Я как член Фракции имею полное право арестовать ее и допросить. Защищая преступницу, вы нарушаете и свой закон, — нагнетал Сайрис, — Поэтому с вашей стороны было бы правильно отдать ее мне. А там, если будет доказано, что девушка невиновна, вы сможете запросто на ней жениться.
Мумдалл молчал. Думал, как поступить, ведь он не мог нарушить закон. Только не он. Не король.
Галатея же понимала, что никаких “невиновна” быть не может. Да и суда, наверняка, тоже. Она также понимала, что у Мумдалла нет выбора, и он отдаст ее Фракции. Вот Сайрис и загнал ее в ловушку. Девушка уже начала искать пути для отступления, боясь, что в переполохе кто-то может пострадать. О том, чтобы пробиться к дверям, и речи не шло. Единственное, что оставалось…
Вдруг Галатея почувствовала сильный толчок. Кто-то налетел на нее и, схватив на руки, бросился к окну. Послышался шум бьющегося стекла а затем ветер засвистел у нее в ушах. Ей не нужно было видеть того, кто это сделал. Запаха оказалось более чем достаточно.
Глава 40
Галатея зажмурилась, приготовившись к смертельному столкновению с поверхностью земли, и крепче прижалась к державшему ее мужчине. Однако, уже через пару секунд девушка поняла, что падать было не так уж высоко. Архитектура дворца имела каскадную форму, а это означало, что, упав с последнего этажа, ты всего лишь окажешься на один ярус ниже. Физической подготовки Сэрраса оказалось достаточно, чтобы приземлиться на ноги, имея небольшой груз в руках. Правда, черепица под ногами тут же потрескалась.
Оказавшись на своих двух, Галатея почувствовала под подошвами хруст стекла, осколки которого блестели на солнце. Сэррас почти инстинктивно спрятал за спину принцессу и поднял настороженный взгляд вверх, где у разбитого окна столпилась кучка пестро разодетых гостей. Им всем было любопытно, что происходит, но вряд ли кто-то из них в действительности испытывал беспокойство за судьбу принцессы Лунастеры.
Однако, Галатея вдруг заметила, что кто-то яростно проталкивается сквозь толпу, и вскоре узнала Ральфа. Без тени сомнения, даже не измерив взглядом высоту, он спрыгнул вниз и, проехавшись ногами по скату крыши, уже через пару мгновений оказался рядом с ними. Герцог и Сэррас обменялись взглядами. Пожалуй, впервые в жизни они понимали друг друга без слов и, более того, разделяли свои порывы. Ральф кивнул и схватил Галатею за руку, потащив ее за собой прочь, вниз по крышам, однако девушка уперлась ногами.
— Нет! Что ты делаешь? — возмутилась она.
— Очевидно же, что пытаюсь увести тебя отсюда, — отозвался Ральф.
— Еще чего? Я буду биться вместе с ним!
— Даже после того, что он сделал? Дважды? — было заметно, что парень не хотел этого говорить, но, видимо, он приберег эту информацию на подобный случай.
Галатея какое-то время смотрела на него в оцепенении, но очень скоро все поняла.
— Она рассказала тебе… — тихо проговорила принцесса.
— Нулара всего лишь беспокоилась о тебе. Как и я, — занервничал герцог.
— Я сама о себе позабочусь, — продолжала противиться Галатея, но тут она услышала низкий и хриплый голос Сэрраса, будто застрявший между человеческой речью и рычанием вервольфа.
— Иди с ним, — приказал он, и девушка увидела, как его лицо постепенно меняется, а в глазах полыхает ярость.
Галатея вряд ли смогла бы себе объяснить, почему она послушалась, но вот она уже спустилась еще на один ярус, сопровождаемая Ральфом и была готова продолжать отход, но тут девушка буквально затылком почувствовала, как ее враг, словно коршун, завидевший мышь средь поля, бросился к ней. Она обернулась, чтобы видеть его. Черные с проседью волосы Сайриса затрепетали под порывами ветра, а в глазах его черных, как две бездонные пропасти, не было и намека на эмоции.
Его приближение казалось столь неизбежным, сколько и падение метеорита. В полете он менял свой облик и, охваченный ярко-красным пламенем, был готов превратить Галатею в угли. Однако, этого не произошло. Перед принцессой вдруг выросла стена из голубого огня, и только спустя несколько секунд она увидела в этой стене очертания огромного волка.
Прозвучал мощный удар, а вместе с ним и взрыв, от которого черепица разлетелась салютом во все стороны. Ральф успел прикрыть Галатею собой, чтобы в нее не попали ее куски, но когда он снова посмотрел на девушку, чтобы попросить ее поторопиться, то увидел, как лицо принцессы исказилось в оцепенении и ужасе, став еще бледнее обычнее.
— Что с тобой? Нам нужно уходить, — забеспокоился Ральф и снова потащил Галатею за собой, но ее ноги вдруг обмякли, и девушка, утратив равновесие, упала на колени.
В тот момент, когда Галатея встретилась взглядом с Сайрисом, на секунду она увидела фрагмент из его воспоминаний. То, что она увидела, казалось невероятным и возмутительным, но, тем не менее, это многое объясняло и в первую очередь поведение ее матери.
Церера никогда не говорила с Галатеей о ее отце, хоть он и был королем. А когда девочка все же просила мать рассказать ей что-нибудь о нем, королева нервно отмахивалась и прогоняла ее в свою комнату. А если кто-то упомянал членов клана Флеймфанг, она впадала в такую ярость, что все в замке ощущали головную боль до конца дня.
До сих пор Галатея была уверена, что Церера ненавидела Сайриса за убийство ее мужа, но правда оказалась гораздо страшнее. Они вместе, Сайрис и Церара, отравили его. Отравили, чтобы быть вместе. Но, очевидно, что-то в их отношениях пошло не так, и после смерти короля Лунастеры они стали ненавистны друг другу.
Вот, что увидела Галатею. Мелкие крошки воспоминаний, которые за секунду смогли выстроить целую картину.
Сражение между Флеймфангами разгоралось все яростнее. Сайрис также, как и его сын, прекрасно управлялся с огнем и местами даже лучше. Его пламя было насыщенно красным, и он мог создавать из него смертоносные хвосты разной длины, способные, словно хлысты, разрушать все, до чего дотягивались. Сэррас же таким контролем над своей силой похвастаться не мог. Его голубое пламя буквально струилось мощью, но Флеймфанг младший не мог его направлять, поэтому черепица под его лапами буквально плавилась на глазах.
