– Угу,– опуская голову, буркнула я, вдруг ощутив себя маленькой девочкой.
Ярослав вздохнул, помялся на месте несколько секунд и тепло сказал:
– А я рад, что ты со мной. Мне нескучно.
Он немного постоял со мной у бара, выпил вина, закусил, дал несколько поручений Сергею и снова ушел в круг своих приглашенных.
– Мне тоже,– глухо заметила я, имея в виду совершенно противоположное его «нескучно».
Когда поблизости никого не оказалось, я распечатала конверт и с любопытством заглянула внутрь.
Да, фото получились что надо! Но куда-то подевался восторг от идеи послать их Верке. Противоречивые желания – досадить и остаться равнодушной – сбивали с толку.
Что будет больнее? И произведет ли это нужный эффект?
Голова не соображала. Я устало и раздраженно убрала фотографии в сумочку.
Решу потом!
А что у меня было с Ярославом? Он посматривал на меня из толпы то из одного места, то из другого. Мигал мне, приглашал в компанию, но я отрицательно качала головой ему в ответ. А он задумчиво прищуривался и, казалось, совсем не слушал своих собеседников.
Ведь все же было нормально. Мы находили общий язык, могли весело проводить время, но я вдруг поняла, что не хочу близких отношений с ним. Не не хочу, а не могу, наверное. Я поняла, что раздражение и неприятие отошло на задний план, пока горела идеей досадить Кириллу. Меня не волновали чьи-то придирки, пусть даже не озвученные. Занудные, неприлично любопытные вопросы я пропускала мимо ушей, просто игнорировала, не беспокоили и косые взгляды соседей, и поведение Ярослава. Но когда забавлять себя стало нечем, возникло ощущение, что играю в какую-то дурацкую игру, от которой уже не получаю удовольствия. Наверное, от этого изменилось мое настроение и поведение. Конечно, в этом Ярослав был не виноват, но те обстоятельства, которые нас связывали и окружали, сами собой накручивали меня.
Весь оставшийся вечер какая-то неопределенная тревога, не оформленная, но почти физическая, не давала покоя, путая мысли и вызывая ощущения, которые доставляли жуткий дискомфорт. Я чувствовала, а иногда и видела, что глаза Ярослава не отпускают меня, и в его взгляде, мелкой мимике, движениях тела присутствует какое-то предупреждение, напряжение: не то ревность, не то опаска, не то желание поговорить о чем-то щекотливом и неловком или даже что-то сделать.
И, пожалуй, где-то на заднем плане я понимала, чем грозит окончание этого вечера, но упрямо не произносила это даже мысленно. Но взгляд все чаще задерживался на подносах с шампанским, мартини и прочими напитками, которые разносили официанты, а рука сама тянулась за очередным бокалом.
К концу этого феерического мероприятия я еле держалась на ногах, перед глазами плыло, «леди» и «джентльмены» растворялись в стенах и друг в друге. Я старалась не отходить от барной стойки, где была удобная широкая столешница и табурет, куда могла примостить свое обмякшее тело в случае чего и создать видимость утомленной дамы. Но голову неумолимо клонило к полу, как молот к наковальне. Наверное, со стороны я смотрелась смешно, держась за край табурета, чтобы не слететь с него и не оказаться в луже.
Видимо, на нервной почве от ожидания завершения вечера плюс изрядная порция шампанского и мартини, разбавленное вином и каким-то безвкусным коктейлем, я совсем перестала тормозить себя на крутых поворотах. Не очень-то я была красноречива. Нет, конечно, была, но на плохом русском. В основном сражала ядовитым юмором или сарказмом. Мама часто называла меня грубиянкой и дикарем:
– Вот получила высшее образование, а как рот откроешь, так жабы да гады лезут…
Помните, как из сказки Андерсена «Белочка и Розочка»?
Я не всегда была такой несносной. Да, в юношестве была дикаркой, хулиганкой, сорванцом, но безобидной шалуньей. А в студенчестве уже твердо знала меру своему «красноречию» и поведению. А яда-то (дерзить, хамить, язвить, посылать и прочее) я набралась, только познакомившись с великосветской гадюкой – Натальей Андреевной Белохвостовой и всем ей подобным семейством.
Ух, я уж хвост-то им повыдергала своими зубками!
А потом это просто вошло в привычку (дурное всегда быстро цепляется). Наряду с манерами образованного, воспитанного человека я все чаще демонстрировала многогранность своего отвратительного характера. Ну а вскоре поняла всю прелесть такой выучки. Что именно такой мне в жизни удается куда больше, чем деликатной, интеллигентной и терпеливой.
«Наглость – второе счастье!»– гласит народная мудрость.
Короче говоря, чуть позже Ярослав кликнул меня к себе. А я так хорошо примостилась у бара, что не хотелось отрываться от столешницы. По-моему, даже Петька, бармен, запретил мне что-либо наливать. А тот безвкусный коктейль, кажется, был сильно разведен соком.
На удивление, я прошлась по залу в направлении Ярослава вполне сносной походкой, под музыку, с легким вилянием бедер, но с калейдоскопом в глазах.
Ярослав познакомил меня с еще несколькими партнерами и хозяевами местных ресторанов. Я все время молча кивала и любезно растягивала губы в улыбке. А те всё пялились на меня, как на выставочный экземпляр.
Как и всегда, на меня обращали внимание мужчины, которым вечно чего-то не хватало. В начале вечера взгляды и частое обращение ко мне вызывали у Ярослава легкое недовольство. К середине вечера заметила его явное раздражение. А теперь он старался держать меня рядом и вел себя, как самец львиного прайда, защищая свою территорию. Нет, он не рычал и не царапался, но делал все, чтобы соперники поняли, что он не отдаст меня им, даже если я буду не против. По-моему, это заметили все. Таким ревнивым он не казался мне никогда. А я даже и не думала ревновать его к женщинам, которые, несмотря на то, что были здесь с мужьями, ходили вокруг него кругами.
А когда к нам подошел очень крупный мужчина, на котором смокинг смотрелся, как на бочке с пивом, и начал щебетать противным писклявым голосом, в голове что-то щелкнуло. Язык развязался: терпение окончательно лопнуло.
– И где же ты отыскал такую прелестницу?– льстиво улыбаясь, поинтересовался толстый мужик, местный крупный поставщик пива.
– Отсюда не видать!– отразила я его собственную улыбку и мило улыбнулась Ярославу, чтобы и не думал укорять.
Он только на секунду опустил глаза.
– А у вас нет сестры?– снова поинтересовалась бочка с пивом.
– Сводничеством не занимаюсь принципиально,– с ядовитой улыбкой ответила я.
– Полина!– одернул Ярослав.
– У тебя всегда такие эффектные женщины, что позавидовать можно,– заметил тот.
– Да,– неприлично расхохоталась я,– а вашим женщинам не позавидуешь.
Толстый нахмурился и перестал улыбаться, как идиот.
– Ой, ну, я имела в виду,– продолжила я, когда просмеялась,– что с вами трудно быть эффектной. За вами женщину просто не видно.
