При этом совершенно непонятно, что замышляют мои враги. Аваддон под землёй, Эзекаил на небе. Чем они занимаются?
Жёлтый Приор, который охотится за мной, действует по своей воле, или всё это — план высших покровителей?
Достало. Не просто марионетка… даже не пешка… Вот уж реально частица Абсолюта. Пылинка, которую сдувает неведомым ветром: то сюда, то туда — куда этому ветру захочется.
«Марк, сейчас не время для истерик», — хмуро проворчала Хали.
— Что случилось, Зелёный Скорпион?
Я поднял голову.
Пустынники стояли надо мной, вместе с предводителем. В своих лохмотьях, колеблющихся от ветра, на фоне слепящего солнца.
— Ты великий воин… — начал было Намиб, но я оборвал его:
— Не надо, зверь. Скажи лучше, что за предсказание?
Пустынники переглянулись.
— Оно неправильное, тебе не стоит об этом беспокоиться.
Я оттолкнулся одними лопатками, вспоминая учение Скойла о том, что земля, притяжение и равновесие тела — одно целое. И встал на ноги без единой опоры.
Пустынники, округлив глаза, смотрели на это.
— Почему неправильное? — устало спросил я.
Давно я не был у алтаря. Вот действительно, пойти, да разобраться с Эзекаилом, поговорить по-человечески.
«Марк, у тебя слово Каэля. Ты не можешь просто так отдать его, нужно вернуть великого господина».
Я поджал губы. То ли действительно устал, то ли просто дошёл до точки кипения.
— Ведь ты же не Белый Волк, — вырвалось у одного из пустынников.
— Молчи, жало протёкшее! — выругался Намиб, — Мастер же сказал, что Небо запретило говорить.
Белый Волк, значит… Я улыбнулся — ну, ясно, кого они ждут.
Хоть где-то я опережаю. Ждут Волка, а пришёл Скорпион.
На соседней дюне вырос силуэт. Такой же, как и все пустынники вокруг — тряпьё, лохмотья, рваная чалма на голове.
Он поднял руку. Стал что-то передавать жестами, складывая пальцы в причудливых узорах. Пустынники переглянулись.
— С вами ещё кто-то? — спросил у меня Намиб.
Мой удивлённый взгляд говорил сам за себя.
Мы спустились вниз, и Шараза на этот вопрос только выругалась:
— Не может быть! Из лагеря что, отрядили погоню?
Поняв, что нежеланные преследователи никому не нужны, Намиб махнул особым жестом. Его соратники кивнули, побежали наверх.
И я почувствовал страх…
Шевельнулся талисман Рычка на груди, затрясся мелкой дрожью. Я провожал взглядом поднимающихся пустынников, а интуиция чётко била в мозг: они идут убивать тех, кто мне дорог.
— Кто там, Намиб? — вырвалось у меня.
Тот пристально взглянул.
— Ты что-то знаешь?
— Подозреваю, — уклончиво ответил я, — Мне нужно увидеть, чтобы знать точно.
Из-под лохмотьев блеснули глаза. Несколько секунд Скорпион сомневался, потом спросил:
— Ты — Белый Волк?
Грёбанное Небо, грёбанная Бездна, и долбанный Абсолют. Да, на хрен, дерьмо нулячье! Вот он я, убивайте, нападайте, а потом я уйду отсюда, оставив гору трупов.
— Да, — ответил я, готовясь высвобождать силу.
— Вот же сраная Бездна, — удивился Намди.
— Чешуя нулёвая, — даже Шараза побледнела.
Видит Небо, я не хотел жертв. Но, если…
Скорпионы все, как один, упали передо мной на колено. А потом Намиб коротко свистнул, рядом с ним от свиста взметнулся ветерок, и унёсся по склону вверх, вслед убежавшим воинам.
* * *
Макото и Кицунэ стояли на песчаной дороге, крутили головами. Копьё Лиса нервно подрагивало, он явно что-то чувствовал.
Хильда вместе с Фолки взбежали на бархан, и остроглазый Фолки смотрел вперёд, прямо в нашу сторону. Прикладывал ладонь козырьком, но увидеть не мог.
— Вот эти воины, — прошептал Намиб.
Вокруг нас струился ветерок, и я, узрев воочию технику Пустынных Скорпионов, теперь сообразил, как они так ловко прятались.
Тонкое плетение стихий земли, воздуха и духа. Песок, ветер и жара пустыни вместе с её миражами.
Оказывается, пустынники за тысячу лет неплохо освоили технику миражей. Она была сродни той маскировке духа, которую мне ещё Фолки показывал — сидишь в тени, и противник практически тебя не видит.
А тут ты исчезаешь прямо на солнце. Пустыня позволяла ставить перед собой образ далёких барханов, и казалось, что вокруг никого нет — путник видел только дюны на много километров вперёд. Не зная, что уже давно окружён.
Людям очень не нравилась эта техника зверей. Потому что даже человека так можно обмануть, если он не обладает особым талантом.
Людям вообще не нравятся звери. Слишком много силы, по их мнению, им дано.
Так ворчал Намиб, пока провожал меня к «тем преследователям». И я был рад, что прислушался к интуиции — знакомые силуэты заставили сердце радостно дрогнуть.
Вздохнув, я встал, снимая маскировку:
— Позволь поговорить с ними.
— Как скажешь, великий Белый Волк, — Намиб уважительно коснулся груди и чуть склонил голову.
Путники из войска Зигфрида сразу же встрепенулись, когда совсем рядом с ними выросла фигура. Я стоял на бархане с другой стороны дороги, не скрываясь.
Волчица с Фолки сразу побежали вниз, проскальзывая на несколько метров по сыпучему склону.
Я же спокойно спустился, стараясь уплотнять песок при каждом шаге.
— Спика, твою звериную мать! — Хильда округлила глаза, — Но как?!
— Да, Волк ты сраный, как? — это ругнулся уже Макото.
Я сначала даже не понял, почему они таращат глаза.
«Их удивляет, что ты зверь, Марк».
Хоть Рыжие Лисы сейчас не дружили со мной из-за Белиара, но всё же пришли. И Волчица со своим помощником тоже почему-то здесь.
Я оглянулся на бархан позади меня. Кое-как подметил, где прячутся пустынники.
Им пока не нужно знать, что я человек.
— Долгая история, — вздохнув, ответил я.
К счастью, эти звери были из понятливых, и только кивнули. Хильда и Макото не стали выпытывать, каким образом я вернулся в меру зверя.
— Вы лучше скажите, какого нуля вы тут делаете? — накачав стали в голос, спросил я.
— Ты сам позвал, — слегка удивился Макото.
— Я? — меня было сложно удивить, но им удалось.
— Знаешь, Спика, не смешно, — Волчица оскалилась, но было видно, что она ужасно рада меня видеть, — Я вообще впервые услышала такой зов.
