Я хорошо вижу в темноте, иногда это даже вредит — «кошачье» зрение в ясный полдень не подмога, а проклятье. Зато в такие моменты как сейчас — в полутьме, при свете, который можно назвать освещением только условно — вижу я просто замечательно. И лучше бы я этого не видел. В голове не укладывалось — как она вообще может идти с такими ранами?! Вот на самом деле — теперь видишь, что такое настоящий зомби. Во-первых, темной фигура казалась не потому, что Барби одета в темную одежду. От одежды почти ничего не осталось. Она с ног до головы залита кровью — загустевшей, потеками и слоями покрывавшей беломраморное тело. Меч она держала левой рукой — правая, почти отрубленная у плеча — болталась вдоль тела, а в ране виднелась белая кость. В груди — четыре стрелы, три из которых вошли в спину и наконечники вышли рядом с холмиками грудных желез.
В правом плече — два арбалетных болта. В левой ноге две стрелы, в правой — одна. Живот распорот наискосок, и как из него не выдавило кишки — совершенно непонятно. Они видны в разрезе, но пока что держатся на своем месте. На лбу широкая рубленая рана, открывающая белую кость черепа. Как ни странно — лицо совершенно не пострадало, если не считать небольшого разреза на левой скуле. И глаза целы — видимо Барби берегла их в первую очередь — что толку от слепого бойца? Это только в дурацких киношках слепой боец может на слух побивать орды своих врагов. Отсутствие даже одного глаза влияет на боеспособность так, что лучше и не пробовать соревноваться с двуглазыми соперниками. Проиграешь наверняка.
Левая рука, в которой Барби держит меч, усыпана порезами, как и правая, но меч зомби держит уверенно и крепко в залитой кровью девичьей руке, не позволяя ему коснуться мостовой.
Все это я рассмотрел за считанные секунды, пока Барби ковыляла ко мне по булыжникам двора. И когда она подошла ближе и остановилась, я сглотнул, пытаясь убрать из глотки привкус горькой желчи. Меня слегка подташнивало — сам не знаю, почему. Перенапрягся, наверное.
— Доложи исполнение задания! — приказал я, стараясь чтобы голос мой звучал как обычно. Но не получилось. Голос сорвался и в конце фразы захрипел. Я закашлялся.
— Задание выполнено — как ни странно, никаких изменений в голосе Барби не было. Даже тогда, когда на ее губах вздулся здоровенный кровавый пузырь, лопнувший и забрызгавший мне лицо — Все, кто находился в поместье — убиты. Общим числом двести тридцать два человека.
У меня даже дух перехватило. Господи, один к двумстам! Не зря эти чертовы зомби запрещены! И не зря они так желанны любому правителю.
— Идти можешь?
— С трудом — голос бесстрастен — с каждой минутой моя боеспособность снижается. В настоящий момент она составляет около двадцати процентов.
Робот, точно! Биоробот! Стало даже немного жутко. Бросить ее здесь? Пусть помирает! А как я ее потащу? Идти сама не может, в город я с ней не войду — нас тут же прихватят. Так что…
Нет, не могу бросить. Если не может идти — значит, надо ехать. Лошади тут точно есть. Куда ехать? Потом определюсь. В лес, например. Туда, где мы с ней отсиживались весь прошлый день. Оставлю в лесу с приказом никуда не уходить, и пусть отлеживается. Повезет — выживет, не повезет… Кому повезет? Мне, конечно. Ей уже все равно. Она не чувствует боли, не думает как человек, не мечтает и не надеется. А я не могу оставить без ремонта такую замечательную, и такую смертоносную машину.
Как ни странно — на лошадь Барби забралась сама, хотя и с большим трудом. Я не стал вытаскивать стрелы и болты на месте — сейчас они служат своеобразными пробками, уберегающими от потери крови. Хотя кровообращение у моей зомбачки минимальное, но теперь дорога каждая капля крови — слишком много она ее потеряла.
На поиск лошадей и на заправку снаряжения в переметные сумы ушло полчаса — бутыли с вином и водой, еда (сыр, вяленое мясо, лепешки). Пока отыскал конюшню, пока нашел седла и взгромоздил их на коней — вот уже и горизонт начал сереть. Утро! Скоро рассвет! И тогда мне придется на глазах случайных прохожих ехать на лошади от вырезанного до последнего человека кланового дома, ведя в поводу лошадь с практически голой, израненной, изрубленной зомбачкой.
Кстати, я так и не понял — как она умудрилась потерять одежду. И только уже выезжая из поместья, сообразил — похоже, против нее применили какое-то из заклинаний воздуха, в результате чего вышло что-то вроде взрыва гранаты (кстати, я слышал удар, разошедшийся по всему зданию. Только мне было не до него. Я в это время кружился с мечом в руке и вел дурацкие, ненужные разговоры, пытаясь отвлечь своего противника. Союти — Клан Воздуха, а среди убитых имелись члены Клана. В том числе и та самая девчонка, которую собирались выдать замуж за моего брата.
Глава соврал. Они все были на месте. Одного не пойму — почему он не задействовал против нас магию — понадеялся, что сотни тренированных бойцов одолеют одну зомбачку? Не представлял, насколько она опасна? Почему был настолько спокоен, пока кружился со мной в смертельном танце?
Может и недооценил. Я сам не верил в ТАКУЮ эффективность зомби. А может Барби и не стандартная зомби? Ведь я в нее влил столько снадобья, что… не знаю. Ничего не знаю! Тычусь, как слепой щенок, ищу выхода. Но выход не нахожу. Двести с лишним человек…стоило это моей жизни, и жизни моих братьев? Которые мне не совсем братья…
На знакомой поляне мы оказались уже утром, когда горизонт окрасился розовым цветом, и даже человек лишенный моего ночного зрения мог бы легко увидеть мелкие предметы на расстоянии десяти шагов. Еще чуть-чуть, и выйдет солнце.
Всю дорогу я время от времени бросал наземь порошок, состоявший из смеси острых приправ и курительных смесей — толченые сухие грибы и всякая такая пакость, вызывающая у людей галлюцинации и начисто отбивающая нюх у собак. Нелишняя предосторожность, если ты единовременно стал убийцей, причиной гибели целого Клана. Если за нами пустят охотничьих собак — обломаются. И визуально по следам не найдут — я вначале поехал по дороге, потом уже свернул на проселок, к лесу. Ну а особых примет у лошадиных копыт не имеется — подковы, как подковы.
Когда мы подъехали — Барби слезла с лошади сама, и даже прошла несколько шагов, прежде чем упала. Какой бы ни был могучий потенциал жизненных сил зомбачки, но без крови, без регенерации она все равно погибнет. Это ведь не киношная зомби, это «всего лишь» совсем другой способ существования организма. Живого организма, с заторможенными жизненными процессами, перестроенного произведенной мутацией.
Рассвет застал меня за лечением. Я как мог омыл тело Барби, убрав с него корку крови и грязи, ну а дальше занялся обычной хирургией — извлекал стрелы, болты, кусочки одежды, попавшие в раны. Затем, продезинфицировав (на всякий случай!) нитки и иголку (они имелись в моей походной аптечке, как и снадобья), стал зашивать. Руку решил не удалять — как мог сшил мышцы, кожу, соединил кости, привязал руку к вырезанной из ветки палочке и плотно забинтовал. Когда закончил шить тело Барби — приступил собственно к лечению. Достал пузырек с лечебным снадобьем и нужное количество залил в рот пациентке. Честно сказать, какое именно количество снадобья необходимо для лечения зомби — это есть большая загадка. И подействует ли оно на нее — тоже вопрос. Но что мне остается? Увеличил дозу в два раза, вот и все, что могу сделать.
