Книга Хозяин дракона - Анатолий Дроздов

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78

Мы пробираемся сквозь толпу принаряженных женщин и девок, разглядывая их, а они разглядывают нас. Это местный обычай. В княжьих хоромах живут только отроки, не достигшие возраста быть мужем. От нас туда взят Брага, остальным надо выбрать хозяйку. Проще говоря, жену. Постоянную или временную – по желанию. Понравится девка, поп тут же окрутит – здесь это быстро. Глянется вдова – иди к ней. Дальше, как сложится. Слюбится – венчайся, нет – живи так, если не гонят. Свободных женщин в Курске много; многие вдовеют по второму и третьему разу. Жизнь кмета на границе Поля половецкого короткая…

Нас пристально разглядывают. Весть о приезжих разнеслась, в соборе было не протолкнуться. Преобладали женщины, пришедшие за сужеными. Заполучить кмета почетно и выгодно. Кмет кормится из княжьих закромов, ему дают серебро, из похода он привозит добычу – если возвращается, конечно. У женщин дети – их надо растить, им хочется ласки и защиты. Взамен кмет будет обихожен и досмотрен. Выгода обоюдная. Мне обзаводиться женой не хочется, но Малыга наказал не привередничать: в Курске такого не любят. Раз приехал, живи по обычаям!

Женщины выбрали первыми. Оттеснив девок, обступили ватагу. Никакого хихиканья и томных взглядов: разговор деловой и конкретный. Какой у кого дом и хозяйство, сколько детей и какого возраста – чем старше, тем лучше, не придется тебе пестовать, ну а сама хозяйка – вот она! Гляди, оценивай…

Меня окружили и галдят, перебивая друг друга. Преобладают вдовы, но затесалось и несколько девок. Последние выразительно смотрят, но молчат: девкам навязываться соромно. Вдовы не стесняются. В растерянности оглядываюсь на Малыгу, тот в ответ ухмыляется. Малыга местный, и поступил хитро. Нанял сваху, сказал ей, чего хотел бы, та прикинула и отвела сотника к вдове. Вечерком, чтоб нескромный взгляд не зацепился. Малыга со вдовой поглядели друг на друга, поговорили и срядились. Теперь стоят рядом: кряжистый, еще не старый сотник в новой свите и с саблей на поясе и миловидная, пухленькая женщина лет тридцати. На ней новенький шелковый платочек – подарок Малыги. Батько купил его на торгу перед службой, а по окончании подарил. Пришедшим женщинам все стало ясно, сотника оставили в покое.

– У меня и детей-то нету! – говорит, приступая ко мне, бойкая черноглазая молодка. – Самой осьмнадцать. Замужем году не была. Дом большой, хозяйство справное, пироги пеку укусные…

– Дрянь твои пироги! – перебивает другая, круглолицая. – Мои весь Курск знает!

– Зато ты неряха! – парирует черноглазая. – Сметье неделями не выносишь!

– Я?! – Круглолицая задыхается от возмущения. – Да у меня на подлоге снедать можно. Это ты рубаху раз в лето моешь!

– Брешешь!..

Бабы лаются, толкая друг дружку в грудь. Остальные с интересом наблюдают. Тоска… Смотрю поверх сцепившихся молодок. В стороне от обступившего меня кружка стоит женщина в линялом платочке. Понева на ней не новая, рубаха – застиранная. Постеснялась, видимо, подойти, эти заклевали бы. Женщина худенькая, но миловидная. Серые глаза под большими ресницами смотрят робко. Красивые глаза, как у Юли…

Отодвигаю спорщиц плечом, подхожу к сероглазой. Она смотрит недоверчиво.

– Как звать?

– Милицей.

– Меня – Некрасом. Вдова?

Кивает.

– На постой возьмешь?

Застенчивая улыбка…

– Да у нее двое детей! – подлетает черноглазая. – В доме шаром покати, а сама изба не сегодня-завтра завалится! Идем ко мне, кмет! Пироги спекла, юшку сварила, мед есть. У Милки и хлеба-то нету, дети сидят голодные…

– Брысь!

Черноглазая отшатывается. Беру Милицу за руку – теперь можно – и веду к торгу. Первым делом платок – обычай! Выбираю шелковый, нежно-голубой – он идет к глазам Милицы – и сразу повязываю поверх прежнего. Дома перевяжет, замужней женщине или вдове даже на минуту показаться простоволосой – позор. Обычай исполнен. Можно шагать к ней, но из головы не выходят слова черноглазой.

– Дома действительно ничего?

Краснеет и опускает глаза. Стыдно. Пришла за мужем, а накормить нечем.

Иду в обжорные ряды. Валю в мешок пироги: с убоиной, рыбой, капустой. Добавляю сверху горшок с густым коричневым медом. Крынку с молоком вручаю Милице – донесет. У меня в одной руке – мешок, в другой – кувшин с пивом: событие надо отметить. Муку, крупу, сало и яйца торговец привезет к вечеру – он знает, где Милица живет. Кажется, все. В последний миг спохватываюсь:

– Детям лет сколько?

– Богдану – пять, а Лелечке – три.

Пять для пацана – возраст в этом мире. Покупаю маленький ножик и яркую красную ленту. Ножик – в сапог, ленту – за пояс. До карманов в этом мире пока не додумались. Милица семенит впереди, прижимая крынку к груди. Минуем городские ворота. Посад, узкая кривая улочка. Неказистая избенка, покосившийся забор. Это мы поправим… Во дворе – мальчик и девочка. Пацаненок крепенький, сероглазый – в мать. У девочки глаза карие, волосы черные. Ясен пень, в отца…

Пацан держит сестренку за руку. Та не отводит взгляда от крынки, а пацан смотрит на меня – оценивает.

– Поклонитесь! – сердится мать.

Кланяются.

– Пошли есть! – предлагаю торопливо. Нам эти церемонии…

На столе из отскобленных добела досок режу пироги. Они еще теплые и пахнут одуряющее. Милица разливает по кружкам молоко. Дети набрасываются на еду. Права была черноглазая… Наливаю себе и Милице пива. Ем немного – не голоден. Она, поглядывая на меня, отщипывает понемножку. Хмурюсь. Милица испуганно хватает кусок…

Первой отваливается Леля. Еще посматривает на горшочек с медом, но сил больше нет. Следом сползает с лавки Богдан.

– Идите, погуляйте! – приказывает Милица.

Богдан берет сестренку за руку. Господи, совсем забыл!

– Леля! – протягиваю ленту.

Девочка подбегает, хватает и несет матери. Та принимается вплетать ленту в косичку. Леля крутит головкой, пытаясь разглядеть, мать шикает. Богдан хмуро смотрит. Достаю и выкладываю на стол ножик. Богдан подходит, берет. В этом мире оружие – желанный подарок. На лице Милицы тревога – ножик острый.

– Обещай! – говорю Богдану. – Что никого им не ударишь!

Он задумывается.

– А половца можно?

Киваю.

– Других не буду! – Он сует ножик за пояс. – Ты будешь с нами жить?

Взгляд суровый. Строгий пацан, старший мужчина в доме.

– Если позволишь.

Он снова думает.

– Меч подержать дашь?

– Дам.

– Живи!

Он берет за руку сестру, уходят. Милица прибирает со стола, садится напротив. Что теперь?

– Я… – Она смотрит в стол. – Зык два лета как сгинул – из Поля не вернулся. Я не хотела брать мужа, хотя сватали. Зык люб был мне. Жили, пока серебро не кончилось, потом худо стало. Корова сдохла, курей зимой поели. Оскудели совсем…

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78