— Прежде, чем я начну, ты должна знать. — Райль вытягивается в струнку, подбирает губы и делает серьезное лицо. Сейчас она так сильно похожа на мать, что я невольно смаргиваю наваждение. Образ каменного изваяния в тайной крипте все еще слишком свеж в памяти, а вместе с ним и правда, в которую я еще очень нескоро смогу поверить. — Я не хотела, чтобы так случилось. Это произошло так… спонтанно. И до того, как…
— Райль!
— Мы с Ривалем решили пожениться! — на одном дыхании выпаливает сестра. Вздыхает, судорожно втягивая воздух через рот, но, кажется, ей все равно не хватает дыхания для еще оного рывка, потому что следующую фразу Райль говорит очень тихо. — Король скончался сегодня утром.
Шум у меня в голове крепнет и становится сильнее. Слова сестры скачут эфемерными звуками, и как бы я ни старалась их переиначить — ничего не получается. Райль сказала то, что сказала: она и Риваль, наследный принц Абера. Второй после Эвана наследник на престол. Но, как считают многие, да и он сам — первый.
— Дэш, ради Триединых, скажи что-нибудь, — слезливо просит сестра.
Что мне сказать? Что нужно было выслушать ее, когда она пыталась попросить мое благословение на брак? А я вместо того, чтобы быть старшей сестрой, разыграла ревнивую дуру, потому что не хотела услышать имя ее избранника. Боялась, что оно не будет для меня пустым звуком. Хотя, что бы это изменило?
Свешиваю ноги с кровати и отвожу руку сестры, когда она пытается помочь. Просто отталкиваю, словно ядовитую змею, хоть прекрасно осознаю — в случившемся нет ее вины. Но в голове не укладывается, что моя сестра, моя единственная живая кровь, собирается замуж за человека, который — в этом нет сомнений — будет претендовать на престол. А, значит, мы с Райль будет по разные стороны баррикад. И я знаю единственный способ уберечь сестру от гнева великого герцога Росса, от, чтоб его, Кудесника!
— Исключено, — говорю, окуная ноги в домашние туфли.
— Что? — не понимает сестра.
— Ты не можешь стать женой Риваля. Никогда. Это настолько абсурдно, что даже не стоит обсуждения.
— Дэш… — Никогда в жизни Райль не смотрела на меня вот так: словно я ее ударила до крови. — Что ты такое говоришь?
— Не притворяйся, что не услышала и не поняла. Не может быть и речи о браке между тобой и принцем. Странно, что тебе нужно объяснять такие очевидные вещи.
Наверное, мои слова звучат слишком грубо, хоть я пытаюсь смягчить тон бесстрастными нотками. Райль прижимает ладонь ко рту, словно пытается оградить нас обеих от необдуманных слов. Старый, еще с детства знакомый жест, который всегда предвещал фиаско. И сейчас все то же самое: сестра пытается выждать паузу, но слова все равно рвутся из нее. Обидные, жалящие укоры, которые оглушают меня камнепадом.
— Я не собираюсь спрашивать твоего разрешения! — выкрикивает она, белея от злости. — Не собираюсь умолять и падать на колени! Мне семнадцать лет, я могу выходить замуж без благословения! Мы с Ривалем все решили и ни ты, ни сумасшедший Эван не сможете встать между нами.
— Ну и когда же вы это решили? До того, как он сказал, что в день, когда Эван объявил меня своей невестой, то же самое собирался сделать и Риваль?
Очевидно, принц не посвятил мою сестру в детали нашего несостоявшегося заговора, потому что, как бы ни пыталась Райль скрыть недоумение, она оказывается совершенно беспомощна перед правдой. Очень жаль, что Риваля нет рядом — я бы с превеликим удовольствием врезала ему как следует. Даже не сомневаюсь, что идиотская затея с замужеством целиком принадлежала ему. И не нужно большого ума, чтобы, сопоставив факты, отыскать единственную причину для такого поступка. Но использовать для своей обиды Райль… Райль, которая слишком юна и наивна, и влюбчива, как нецелованная девчонка.
— Ты просто боишься, — сухим голосом, отгораживаясь от меня и неприятной правды, говорит сестра. — Боишься, что я, а не ты, стану королевой. Еще бы, как же так: Дэш, которая с детства всегда называла себя истиной наследницей Трона Луны, вдруг может оказаться обставленной собственной сестрой. Но, знаешь что…
Я не знаю и не хочу знать и импульсивно, ведомая одними лишь эмоциями, отрезвляю Райль крепкой пощечиной. Сестра хватается за щеку, пятится, и выражение ее лица меняется так стремительно, что я не могу угадать ни одной эмоции. Впервые в жизни понятия не имею, о чем она думает.
— Хватит нести чушь, Райль. Риваль никогда не получит Трон Луны. — Тем более, когда в руках его соперника ключи от всего Мироздания. — Если ты соглашалась на его авантюру в надежде примерить корону, то мне жаль, что в свое время я вступалась за тебя и не давала пороть! Старый герцог был прав: ты ребенок, который может натворить бед по глупости. И когда-нибудь, когда созреешь для трезвого взгляда на жизнь, ты скажешь мне «спасибо».
— Я тебя ненавижу! — кричит Райль и в слезах бросается к двери.
— Шиира, лабиринт! — приказываю я, и верная помощница посылает мне образы слившихся в непроходимой паутине ступенек. — Держи ее под замком и не выпускай из замка даже в Зимний сад. И дай мне знать, если принц появится на горизонте. Устрою ему королевскую встречу.
Но принц не появился. Ни в этот день, ни на следующий. Только вечером прибыл гонец от Эвана и передал письмо, запечатанное королевской печатью. Короткая записка, в которой значилось, что нам, Дэшелле Меррой, герцогине Аберкорн, и Райль Мерроой, маркизе Грей, следует явиться во дворец к полудню следующего дня, чтобы принести присягу верности новому королю Абера — Эвану Анпорту. Сухо, официально, без намека на особенное отношение, которое следует проявлять к своей невесте, без пяти минут жене.
Перечитываю записку несколько раз, пытаюсь найти что-то между строками… и ничего. Только официальный холод, от которого через кончики пальцев коченеет все тело. Рву записку и швыряю ее в огонь, с каким-то диким удовольствием наблюдая за тем, как пламя пожирает написанные твердой рукой строки.
Ни одного теплого слова для меня.
Ни единого намека на то, что я все еще что-то значу в его жизни. В жизни божества, которое создало если и не все Мироздание, то большую его часть. Но для меня он — не божество, не непонятная холодная сущность, которую я не понимаю. Он — мужчина. Красивый мужчина, сильный и жесткий, совершенно непредсказуемый. Тот, которого боюсь до смерти, но без которого тону в какой-то немыслимой пустоте. Медленно иду ко дну и даже не пытаюсь дышать, чтобы продлить агонию жизни.
«Что, великий герцог, став королем, можно выбрать другую королеву? Правильно, зачем тебе я, беглянка, отверженная, порицаемая общественным мнением?»
Я не знаю, сколько времени провожу в кабинете, но, когда понимаю, что огонь в камне погас и угли давным-давно остыли, за окнами уже непроглядная ночь. И меня беспокоит вовсе не зверский холод почти потемневшей комнаты, а странный шум за окнами. Такой знакомый звук лязга метала о метал, что по коже бегут мурашки. Выбегаю на лестницу — и Грим сгребает меня в охапку, буквально слетая вниз по ступеням, тесня в сторону кухни.
