Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Крыгин хотел, чтобы Грибов приехал. Так вот он, через дорогу от дома сотрудника администрации. Перейти, постучать в ворота, пообщаться. Вот только зачем?..
Он вышел на заднее крыльцо, покурить.
Иногда не хочется, чтобы что-то менялось. Стабильность ставится выше перемен. Пусть река жизни течет криво, иногда мельчает, иногда становится мутной и грязной, но зато хотя бы видно, что за следующим порогом снова светит солнце и зеленеет трава.
А ведь завтра придется проснуться и жить со всем этим.
Жизнь, Грибов, уже изменилась. Её не повернуть назад.
Возле калитки в соседний двор, с обратной стороны стояла пожилая женщина в темном пальто с высоким пышным воротом. На плечах у неё лежала то ли лисица, то ли белка. На голове шляпка с широкими полями. На ногах сапожки — тоже черного цвета.
Грибов кивнул в знак приветствия. Женщина внимательно посмотрела на него. Потом спросила:
— А Наташа когда придет?
— Простите? — не понял Грибов.
— Ну, девочка ваша. Мы её ждём, потому что время не терпит. Охотники снова рыскают, ищут новую жертву.
Голос у нее был скрипучий, старческий, хотя на вид вряд ли бы кто дал женщине больше сорока лет. Грибов затянулся, не чувствуя сигаретного дыма:
— Вы о чем вообще? Я не понимаю.
— Наташа. Одна из наших, — настаивала женщина. — Ей же столько всего надо рассказать. Боюсь, не успеем. Детали могут исчезнуть, ну.
Грибов увидел, как из-за угла соседского дома появилась еще одна женщина, примерно такого же возраста. Подошла, взяла первую под локоть:
— Вы снова запутались, дорогая, — произнесла она, не поднимая на Грибова взгляда. — Пойдемте. Не надо вмешиваться в чужую жизнь.
— И то верно, — буркнул Грибов.
Первая женщина посмотрела на Грибова как-то растерянно, будто пришла сюда с единственной целью — получить ответы. А ответов не было. Ветер взметнул снег с сугробов за её спиной, белая крошка легла на плечи и на пышный ворот.
— Пойдёмте, — женщину повели за локоть в сторону дома.
На соседской калитке снова висел лист с нарисованный прямиоугольником с точкой. Чертовы деревенские суеверия. Наверняка этот лист что-то да значит.
— Эй, — крикнул Грибов в спину женщинам. — А что это за лист на калитке? Зачем он?
Первая женщина полуобернулась:
— А вы разве не знаете? Это дверь. Если есть желание, можете прийти на обратную сторону.
— Но не советую, — быстро перебила вторая женщина. — Эта дверь не для вас. Она для тех, кто понимает и умеет.
— Понимает и умеет, ага.
Он так и думал. Какая-то суеверная хрень. Хотя, объяснить, что стало с Надиными волосами сложнее, чем прикрепить лист бумаги на калитку.
Может ли это быть как-то связано?
Сигарета закончилась быстро, Грибов потянулся было за следующей, но остановился. Рановато. Так и легкие выкашлять можно к сорока-то годам. Вместо этого, наверное, можно сварить себе крепкого хорошего кофе. Тоже, говорят, помогает от стресса.
Вернулся в дом и в гостиной застал еще одних гостей: четырех женщин сельского вида в неброской дешевой одежде, плохо ухоженных и растерянных. Надя была на кухне, заваривала чай. Платок на её голове не скрывал извилистые белые полоски за ушами и на висках, оставшиеся от (рассыпавшихся? отвалившихся? сгоревших?) куда-то подевавшихся волос.
— У нас новые посетители? — пробормотал он, наливая в кружку кипяток. — Надь, ты не хочешь, ну, побыть без никого. Хотя бы до завтра.
— Думаешь, так будет легче? — спросила Надя мягко. — Сидеть в одиночестве… сомнительная идея. Я каждую секунду думаю о Наташе… Я с ума сойду, как только останусь без дела. Уж поверь. Или пойду искать спиртное. Ты этого хочешь? Чтобы я снова сорвалась?
Грибов пожал плечами:
— Ты не в одиночестве. Я есть.
Надя погладила его по щеке, и это был неожиданный, удивительный жест. Грибов ощутил, как по коже пробежали мурашки. Ему захотелось прижать Надю к себе, обнять и не выпускать по меньшей мере тысячу лет. Вместо этого он наклонился и поцеловал её сначала в шею, потом в губы и затем в кончик носа. Надя не отстранилась. Показалось, что даже наоборот — ей хотелось, чтобы он не останавливался.
— Я люблю тебя, — сказал он слова, которые не говорил очень давно.
— Мы справимся, — ответила Надя слегка отстранённо. Она думала о чём-то другом. — Ты просто должен понять, что мне лучше сейчас не сидеть без дела. Иначе я плохо себя контролирую. Мне кажется, я уже успела наделать много нехорошего. Пусть уж лучше ко мне очередью выстроятся эти несчастные со всего поселка, чем я буду сидеть и каждую секунду думать о Наташе.
Надя всхлипнула. Тот самый короткий, безнадежный — всхлип! — который замучил её сегодня в больнице.
— Не надо, — шепнул Грибов. — Я понимаю. Работай, сколько захочешь. Обещаю не лезть ни в какие дела, даже если эти женщины из семидесятых в гостиной будут предлагать тебе вступить в коммунистическую партию.
Надя рассмеялась, закрыв рот ладонью:
— Да ну тебя. Ещё шутит…
Это была неуклюжая шутка, и они оба понимали в чем её суть.
Грибов помог Наде отнести кружки с чаем в комнатку под лестницей, а затем вернулся в кухню.
И вот теперь можно спокойно выпить кофе и выкурить последнюю на сегодня сигаретку. Последнюю, Грибов, без вопросов.
2.
Маше почему-то снится больница. Острые и резкие запахи. Бледный свет. Кафельный пол. Гулкий перестук чьих-то каблуков. Одна лампа под потолком мигает. Синие стены. Плакаты: «Профилактика гриппа», «Здоровый малыш», «Кто такой клещ!».
Чешутся плечи и лодыжки. На них какие-то тёмные пятнышки. Язвы или укусы клопов. Как-то у них в квартире завелись клопы. Отчим изводил их химикатами несколько месяцев, да так и не победил до конца.
Тени вокруг. Люди в белых халатах. Чувствуется грусть, неопределенность происходящего.
Мама и папа думают, что всё безнадежно, — неожиданно говорит Наташа. — Они не верят, что я выживу. Так бывает.
Голос звучит внутри головы, где-то за ушами. Маша физически ощущает отголоски звуков, кружащихся в сознании. Вздрагивает от неожиданности. Мысли вдруг делаются вязкими и липкими. К ним тут же приклеиваются другие мысли. Чужие.
Наташа появляется у стойки регистрации. Она — призрак или что-то вроде того. Маша таращится на неё, не в силах поверить, что это сон. Слишком уж реалистично.
Наташа не живая, а будто нарисованная множеством небрежных карандашных линий. Если присмотреться, то можно заметить, что линии эти дрожат и шевелятся. Словно струи воды, образующие силуэт.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
