Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
В конце концов, порешили идти на Двину, до Полотеска. За время пути туда, вероятно, подойдут новые вести, которые помогут принять решение, а из Полотеска можно двигаться в любом из нужных направлений: на запад — к Варяжскому морю, на север — к Ловати и оттуда на Новгород. Это устроило всех, и еще через день киевский обоз, наконец, тронулся в путь.
Сперва двигались в обратном направлении: снова вниз по Днепру, через места, которые уже проезжали, по небольшому притоку на север, где начинался волок до реки Каспли, притока Западной Двины. Эти места служили своеобразным узлом, связавшим воедино северные реки, текущие в Варяжское море, и южные, бегущие к Греческому морю и сделавшие возможным перемещение по великому пути «из варяг в греки».
Путь через волоки представлял немалое испытание для всякого терпения, и это при том, что волоки в важных узлах торгового пути давно уже были оборудованы и обслуживались целой дружиной под надзором тиуна-волоковщика. Между двумя реками на многие версты по земле была устроена особая сухопутная дорога для ладей. В два ряда лежали бревна, напоминая дорожные колеи, а поверх них укладывались другие бревна, поперек. Ладьи разгружались, груз перекладывался в повозки, которые вместе с лошадьми и возчиками тоже предоставлял смотритель волока. Сами ладьи поднимались, ставились на бревна и вручную толкались вперед, при этом поперечные бревна выступали в качестве своеобразных незакрепленных колес. Для столь тяжелой работы волоковщик предоставлял людей, если у проезжающих не хватало своих, — с этого кормилось население нескольких окрестных сел и весей. Тамошние мужики даже полей не пахали, потому что всю теплую половину года работали на волоке: рубили лес, укладывали новые бревна, перетаскивали грузы, толкали ладьи, — а зимой жили за счет летних заработков. Охраняла купцов и дорогостоящие грузы многочисленная и хорошо вооруженная дружина под началом опытного воеводы Бокогрея, в свое время прославившегося в походах против печенегов и за заслуги поставленного князем на почетную и выгодную должность. Вдоль всего пути волока сплошной чередой стояли гостиные дворы и лавки, где торговали съестными припасами, заранее сшитой одеждой и обувью, посудой, всякими мелочами, которые могли понадобиться в пути. Здесь же стояли кузницы, мастерские по постройке и починке ладей. К услугам захворавших в дальней дороге имелось несколько ведунов и ведуний, с которыми вполне мирно уживался священник, отец Митрофан, служивший в церкви Святого Николы и усердно обучавший их молитвам, которые должны были подкрепить действие целебных трав. Само собой, за все это — пользование волоком, разгрузку и перевоз товара, работу толкальщиков и охрану — с проезжающих взималась плата. Волок считался собственностью князя, поэтому ему и шла большая часть заработанных на нем денег.
Неудивительно, что за этот узел торговых путей, приносивший круглый год огромные прибыли, неоднократно соперничали князья и вожди, и повидал он немало войн и походов. Сам князь Ярослав сражался здесь со своим племянником, полоцким князем Брячиславом, отец которого, князь Изяслав Владимирович, приходился родным братом Ярославу. По заключенному двадцать лет назад договору городки Витьбеск[24]и Всесвяч[25]отошли к Полотеску, а князь Брячислав за это обещал быть во всем заодно с киевским князем. Всего год назад они осуществили совместный поход по Двине на литву, дань с которой делилась поровну между Киевом и Полотеском. Святослав надеялся, что сможет уговорить князя Брячислава принять участие в походе на Ладогу, а Елисава, напротив, вовсе не жаждала прибегать к помощи полоцких князей. Не надо им думать, что Киев не справится со своими недругами!
Преодоление волока было делом небыстрым, поэтому Елисава со своими женщинами провела день и ночь в горницах самого волоковщика, который ради княжьей дочери пристроил куда-то на это время свое семейство. Остальные ночевали на лугу в шатрах: в горячую летнюю пору в гостиных дворах мест не хватало. Все это время Елисава была раздосадована, томилась и мучилась в ожидании как новостей, так и продолжения пути. Первоначальный подъем духа у нее прошел, она более ясно осознавала, что впереди ее ждет неизвестность, в которой уже не будет ничего из того, что ей дорого. Да еще бы добраться до Норвегии! Путь через Двину, достаточно хорошо освоенный варягами, все же внушал княжне беспокойство, потому что пролегал в значительной части по землям нерусским: там обитали семигола, летьгола, сели, ливы, корсь[26]и прочие народы, о которых она почти ничего не знала. И прошлогодний поход Ярослава и Брячислава, сделавший какие-то из них данниками Руси, заставлял ее с тревогой думать о путешествии по тем местам. Святша, с которым она поделилась своими опасениями, признал их справедливость, и они решили по возможности скрывать от местных племен и цель поездки, и состав посольства. Незачем ливам и прочим знать, что через их земли поедет дочь Ярослава Киевского с богатым приданым. Одно утешало: она уходила с прямого пути и исчезала из поля зрения Харальда, что не могло не радовать. Елисава даже отметила про себя, что захват Ладоги был не самым умным его решением: вздумай Харальд подстеречь ее по пути, где-нибудь в глуши, на волоке, он добился бы своей цели гораздо вернее. Но нет, ему нужен был шум и всеобщее изумление. Решил уподобиться князю Владимиру Святославичу с его захватом Корсуня, якобы обмененного на руку царевны Анны! Ну, вот и пусть упивается своей славой, а она, Елисава, тем временем продолжит путь к цели, не оглядываясь на новоявленного победителя византийских императоров.
Когда обоз, наконец, двинулся вниз по Каспле, а потом по Западной Двине, Елисава вновь, немного, повеселела. Впереди ее ждала встреча с родней, которой она никогда прежде не видела, и их со Святшей томило одинаковое любопытство. Ярослав был всего на несколько лет моложе своего брата Изяслава, но из-за первого неудачного брака с новгородской княжной Велеславой Вышеславной обзавелся детьми лишь незадолго до того, как у давно покойного Изяслава уже появились внуки. Таким образом, полоцкий род обогнал киевский на целое поколение. Князь Брячислав Изяславич был двоюродным братом Елисавы и Святши, хотя, будучи лет на двадцать старше, воспринимался обоими скорее как стрый. О его сыне Всеславе, их двоюродном племяннике, в Киеве ходило много разных слухов, но встречаться с ним никому еще не доводилось. На вопрос о сыне Брячислав отвечал, что тот воспитывается у материнской родни, и это заставляло Ярослава многозначительно покачивать головой. И Изяслав, и Брячислав женились на девушках из местной кривичской знати, которые даже состояли в родстве с прежними полоцкими князьями, что, собственно, и позволило первенцу Владимира и Рогнеды так прочно здесь утвердиться. А про жену Брячислава и вовсе говорили, что она происходит из рода волхвов и волшебников, чем особенно недовольно было киевское духовенство. Помня о недавних событиях в Киеве и переполохе, которым сопровождался перенос и крещение останков князей Олега и Ярополка, Елисава с особенным нетерпением ждала встречи с этой женщиной.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
