— Хоть в чем-то не сомневаешься! А ты можешь обсудить с ним — чего он хочет, и хочет ли вообще?
— Не знаю. Так-то он даже замуж меня звал, причем не один раз.
— Значит, он готов жить с тобой такой, какая ты есть.
— Да он не слишком знает, какая я есть.
— Лукавишь. Может он и не знает, какой хаос ты способна устроить в своей спальне, но он знает, как ты водишь машину и как катаешься на лыжах. Ну и какова ты в любви, тоже знает, как я понимаю. И даже знает про твои способности. Думаешь, после этого ты его ещё чем-нибудь удивишь?
— Не знаю.
— А у него в спальне как, кстати? Не как у тебя? — хмыкнула она.
— Я там была всего однажды. После того, как он месяц в доме отсутствовал. Там было идеально чисто.
— Если он тебя любит, то уж такую-то проблему решит легко, — хмыкнула Марго. — Ты поговори с ним, поговори. Или у вас до разговоров о вас самих дело не доходит? Вы или работаете, или экстримом каким занимаетесь, или любовью?
— Доходит иногда, — Элоиза смотрела в пустую чашку. — Только моя интуиция говорит о том, что не стоит афишировать наши отношения. Чем меньше о них люди будут знать, тем лучше для всех.
— Что-то новенькое в нашей программе. Тебе же всегда было глубоко наплевать, что о тебе люди подумают?
— Да причем тут «подумают»! Я раньше не прислушивалась к своим предчувствиям, и всегда это оказывалось напрасно. А сейчас я пытаюсь развивать у себя этот момент, и не хочу игнорировать то, на что чутьё, или что там у меня, пытается обратить моё внимание. И мне очень не хочется, чтобы ещё и эти отношения закончились печально.
— В этом деле я тебе, сама понимаешь, не советчица. Но с чисто человеческой точки зрения ты неправа. А с нечеловеческой — ну тебе же есть, с кем обсудить свои предчувствия?
— Две старших Доменики. С одной я даже немного поговорила.
— Поговори много. Это про предчувствия и прочее. Но мне кажется вот что — если это ну прямо судьба, то хватай и держи.
— А если наоборот? — криво усмехнулась Элоиза.
— То есть?
— Если судьба такова, что все, к кому я серьезно привязываюсь, имеют шанс плохо кончить?
— Знаешь, тогда такой судьбе тем более наплевать на огласку. Вы или вместе, или нет, ты или любишь его, или не любишь. Судьбе без разницы, венчались вы в церкви при большом скоплении народа или тайком целуетесь за семью замками. И точка. Но я, как ты знаешь, далека от всяких иррациональных материй, это просто частное мнение не постороннего человека.
Элоиза озадачилась.
— Черт, мне такая постановка вопроса в голову не приходила!
— Вот и обдумай на досуге. А с мужиком поговори тоже, поняла? Ты хоть сказала ему, что влюблена?
— Нет.
— И он, бедный, даже не знает, как сильно тебя впечатлил?
— Вот как раз про это я ему иногда говорю. Только про любовь не говорю.
— И зря. А если он решит найти другую, которая будет и любить, и говорить ему об этом?
— Значит, такова жизнь, и всё.
— Вот вредная! Ладно, расскажи про него что-нибудь обычное. Это он любит крепкий черный кофе, да? А куда вы с ним ходите?
— В засаду, — буркнула Элоиза. — А ещё поужинать.
Марго теперь не слезет, душу вытрясет. Но она, Элоиза, вроде бы сама этого хотела, а сказав «раз», следует сказать и «два»…
— А как он тебя называет? Помнишь, твой дурацкий Николя называл тебя «прекрасная Шатийон»? Да-да, не спорь, дурацкий, кстати, я его недавно видела, весь облезлый и скучный, читает лекции в каком-то колледже, жена — тележурналистка и дочка лет пяти. Судя по фотке, твой нынешний несопоставимо лучше. Так как?
— Он очень быстро выучил моё имя.
— Которое из? — усмехнулась Марго и продолжила допрос. — А ты его как называешь, кстати? Монсеньором? Тьфу на тебя. А какого цвета у него глаза? А во что он одевается? Правда, тебе нравятся его сорочки? Тонкие и белоснежные, говоришь? И примеряла, наверное? Нет? Только запонки? А почему? И подарила ему отцовские изумруды? И как? Не пожалела? — Марго взглянула Элоизе прямо в глаза и выдала последний вопрос как контрольный выстрел: — Скажи, раз всё так, то почему ты сейчас здесь со мной, а не там и с ним?
— Я же говорю — меня отравили, я его обругала…
— И что тебе помешало тут же, как только ты поняла, что происходит, поговорить с ним?
— На мне было множество всякой гадости. Ну, короче, ко мне привлекали всякие неприятности, они привлеклись… не знаю, как сказать. Мне нужно было привести в порядок и себя, и содержимое головы. Сейчас я уже могу поговорить с ним, как разумный человек.
— А тебе бы наоборот, как неразумный, — хихикнула Марго. — Ты вроде умеешь!
— Я подумаю, — улыбнулась Элоиза.
— И думать нечего! Сегодня, конечно, нужно приходить в себя и спать, но завтра ты встанешь и отправишься обратно, ясно? Я сама сейчас подыщу тебе билет.
— Да я справлюсь, — возразила Элоиза.
— Но я все равно проверю, — припечатала Марго.
И спорить с этим было совершенно бесполезно.
27. Возвращение
* 50 *
Элоиза вернулась в палаццо д’Эпиналь около пяти часов вечера в воскресенье. Еще не слишком поздно, можно сначала решить некоторые неотложные проблемы, а потом уже идти и решать… другие, тоже неотложные проблемы.
— Господин Форте, — веско сказала она сидевшему на посту охраны в гараже Гвидо, — я буду вам очень признательна, если известие о моем возвращении не разлетится по дворцу мгновенно. Если вас спросят те, кто имеет право знать всё — пожалуйста, но таковых я лично знаю очень мало. Понятно?
— Да, госпожа де Шатийон, понятно. Монсеньор и его преосвященство, так?
— Так, — кивнула она. — Спасибо за понимание.
И отправилась к себе.
У себя начала с подготовки на завтра — пересмотрела одежду, выбрала то, что показалось подходящим. Потом взяла из сейфа контейнер с памятными булавками, заперлась с ним в ванной и открыла его.
Булавки ничуть не изменились — Элоиза вытащила их пинцетом на серебряное блюдечко, разложила определенным образом и сосредоточилась. Провела над блюдечком левой ладонью, а правой положила рядом медальон.
В принципе, ничего особенного. Просто заряжены на то, чтобы запустить уже существующие в организме жертвы процессы и вызвать болезнь, желательно тяжелую. Ей в школьные времена приходилось выполнять задания по выявлению и обезвреживанию подобных предметов. Поэтому глубокий вдох, снять всю грязь и помыть сразу же руки. Кроме того, она уловила немного информации о, так сказать, авторе. Безусловно, это была не Джулиана, а кто-то другой, весьма опытный в подобных делах. То есть в привлечении всяческих пакостей к ближнему своему. Ну, об этом мы еще узнаем, всё расскажут, как миленькие!
