— Хорошо, — шепчу я ему в ответ после недолгого молчания.
Мы так и сидит. Молча, прижавшись друг к другу лбами… кто первый из нас тянется за поцелуем непонятно. Наверное, мы делаем это оба синхронно, потому что являемся половинками единого целого, потому что всегда понимали друг друга с полуслова…
Стоит его губам коснуться моих, и по телу начинают бежать мощные электрические разряды. Я соскучилась по губам Максима. Нет, не так! Я голодна до его поцелуев! Не злых, голодных, а вот таких — нежных, ласковых.
Максим целует не спеша, робко, словно в первый раз. И для нас это, действительно, первый раз после всего пережитого нами. Мы начинает новую главу нашей жизни, пробуем войти в одну реку дважды.
Я отвечаю ему без раздумий. Отдаю всю себя этому поцелую. Дарю всю нежность, на которую только способна. Мне важно, чтобы Макс понимал, как сильно он мне нужен.
Поцелуй углубляется… И это уже не робкие прикосновения, это танец страсти. Язык Максима проникает мне в рот. Он сплетается с моим. Их танец подобен страстному танго. Каждое новое движение все больше разжигает огонь страсти. Одна рука Максима обнимает меня за талию и притягивает к себе. Другою он запускает в мои распущенные волосы. Мой рот ловит его стон. И я уже не сдерживаю ответный.
— Лиза, — Максим резко отрывается от меня, — поехали со мной сейчас.
— Поехали, — я не спрашиваю куда, потому что с ним готова на край света.
Мы поднимаемся и идем к дому. Ольга Никитична стоит на крылечке и смотрит на нас с улыбкой. Мне кажется, что она нас знает лучше, чем мы сами.
— Я ее завтра обязательно верну, — говорит Максим женщине, — украду на время.
— Идите, дело молодое, — смеется она, — только будьте осторожны.
— Хорошо.
Мы даже отвечаем с ним хором. Максим сажает меня в машину. Едем молча, но нам слов не нужно. Пальцы наших рук переплетены между собой. Ни я, ни максим не смотрим друг на друга, но оба улыбаемся — «вот оно счастье, нет его слаще».
Максим привозит меня ко мне домой. И, хотя я удивлена, но не задаю ему вопросов. Доверяю, знаю, что он прав. Поднимаемся и заходим в квартиру. Темнота встречает нас в помещении. Раздеваемся. Максим включает наконец свет. Я теряю дар речи. Весь пол усыпан лепестками роз. Красиво. Он приготовил мне сюрприз, как же приятно. Максим отводит меня на кухню. На столе стоит бутылка шампанского и коробка конфет.
— Найдешь бокалы? — спрашивает он.
— Конечно.
— Я сейчас вернусь.
Выходит. Я не спеша достаю бокалы. Ставлю их на стол и подхожу к окну. Город утопает в огнях. И внутри меня сейчас горит море огней. Я снова живу!
За спиной раздается хлопок — Максим открыл шампанское. Возвращаюсь к столу. Он протягивает мне наполненный бокал. А, когда бокал оказывается в моих руках, Максим произносит тост:
— Мы потеряли столько лет из-за недоверия, лжи… давай больше никогда никого не слушать, верить только друг другу, доверять, чтобы не случилось… за нас, за нашу любовь… за наше будущее.
Последнее слово он произносит с какой-то грустью, но я не предаю этому значение. Важно, что мы снова вместе. Раздается звон бокалов. Я чуть пригубляю шампанское, а вот Максим одним глотком опустошает свой бокал. Его взгляд полыхает. Его серые глаза с каждой секундой становятся все темнее. Желание просто пылает в его взгляде.
Я еле успеваю поставить бокал на стол, как мой рот захватывают в плен. Максим больше не нежен. Он немного груб, но контролирует себя. Чувствую, как его тело дрожит, как напряжены мышцы. Я сама натянута, как струна. Макс хватает меня на руки и несет в комнату. И тут мне приходится удивляться снова. Комната, которую я занимала до этого, вся в свечах. Маленькие огоньки рассеяны по всему пространству. В горле ком, на глазах слезы… я забыла, каким он может быть романтиком. Наша первая ночь была на простынях с лепестками роз и зажженными вокруг свечами.
Максим укладывает меня на кровать и быстро освобождает от одежды, пытаясь не отрываться от моих губ. Я помогаю ему, раздевая его. Мы, как оголодавшие звери, как наркоманы, накидываемся на желанного, ничего не соображая. Пытаюсь коснуться его везде. Мне это надо, жизненно необходимо. Я его тело забывать начала уже. Его руки лихорадочно блуждают по мне. Он словно не верит, что снова со мной.
— Лиза, — хрипит Максим, зависая надо мной, — прости меня, любимая, но я не могу. У меня просто нет сил на прелюдию. Я тебя сейчас хочу… если не возьму — сдохну. Прости, родная моя…
— Возьми!
Я не успеваю договорить, как Максим резким движение ноги раздвигает мои ноги. Чувствую его возбужденный член рядом со своей изнывающей плотью, и чуть не кричу, чтобы поторопился — сама вся горю от желания. Резкий толчок, и Максим оказывается внутри меня. Мы замираем, потому что не верим оба, что, наконец, снова вместе, снова одно целое… Хватает пары секунд, чтобы понять — это реальность, долгожданная и безумно приятная. Максим больше не терпит. Его планку сорвало. Он начинает врываться в меня ожесточенно и быстро. И я с готовностью принимаю его напор.
Он терзает мои губы, кусает кожу шеи, шепчет какие-то слова, но я их не слышу, потому что полностью отдаюсь безумной страсти. Мне хватает пары минут, чтобы подойти к краю обрыва — очередной резкий толчок Максима и внутри меня взрывается атомная бомба, снося все на своем пути. Через пару толчков Максим следует за мной.
Мы лежим, тесно прижавшись друг к другу. Оба понимаем, что для нас ночь только началась, и это минутная разрядка, просто пробежка перед большим марафоном, но она слишком многое значит для меня и Максима. Мы вместе. Мы рядом. Мы снова единое целое.
Поднимаюсь на локте и заглядываю в самые любимые глаза на свете.
— Я люблю тебя, — говорю от всего сердца.
— Я люблю тебя, — вторит мне он.
Мы снова сливаемся в поцелуе, чтобы насытить наши сердца, тела. А поздно ночью, засыпая после безумного секса, я слышу, как он шепчет:
— Доброй ночи, моя тростинка. Осталось совсем чуть-чуть, скоро мы снова будем вместе, и наш ребенок будет с нами.
Что это значит? Он, что знает о Матвее? Сон слетает с меня мгновенно. Вскакиваю на кровати, он поднимается за мной.
— Что ты сейчас сказал? — мой голос спокоен, но я пристально смотрю ему в глаза.
Максим как-то весь теряется. Из глаз уходит то спокойствие, которое было до этого. Ему, словно, больно внутри.
— Лиза… только не переживай, — ему будто не хватает слов. — Наш ребенок… он не умер.
Произносит это и хватает меня за руки. Смотрит внимательно. Ждет реакции. А я не знаю, как поступить. Что мне сделать? Соврать? Но я не хочу больше лжи между нами!
— Максим, — улыбаюсь и прижимаюсь к нему, — я знаю, что наш ребенок жив.
— Понимаешь, я нашел врача, который у тебя принимал роды, — говорит он не слыша меня сперва, но потом резко отрывает меня от себя и чуть не кричит, — как это ты знаешь? Откуда?
