– Да, господин Инь. Но позвольте уточнить. Как вы решаете, кому именно оказывать, как вы выразились, посильную помощь?
– Что вы имеете в виду?
– Люди разные. Кто-то несет добро, а кто-то сочится злом.
– Ах, это! Боюсь, вы оперируете категориями, каким нет места, когда нужно принимать решение.
– Как же так? – голос Кадри дрожал, невооруженным глазом было видно, что ее переполняют эмоции.
– Пожалуйста, успокойтесь. Я не хотел вас обидеть. Я всего лишь имел в виду: то, что вы называете добром и злом, – вещи чрезвычайно расплывчатые.
– Почему, господин Инь? Как мне кажется, любой нормальный человек способен отличить добро от зла!
– В ваши рассуждения вкралась ошибка, мэм.
– Какая?!
– Кажется – я цитирую вас – вы сказали «любой нормальный человек». Так?
– Именно!
– Вы ошиблись. Мы – не люди.
Инь замолчал. Грудь Кадри учащенно вздымалась, щеки раскраснелись.
– Пожалуйста, успокойтесь. Вы непривычны к здешнему разряженному воздуху. Так недолго и сознание потерять.
– Хорошо, – согласилась Кадри. – Просто я не ожидала, что…
– Что разговор так повернется? Но вы же хотели правды? Вот я и говорю вам правду. Мне нет смысла вам лгать. Итак, мы всего лишь наблюдаем. Да, мы работаем с вами. Да, возможно, мы работаем для вас. Но, прошу учесть, мы не делим вас на плохих и хороших, добрых и злых, правых и виноватых. Мы принимаем вас такими, какие вы есть. Мы принимаем вас – всех и всяких.
– Значит, – голос Кадри звучал хрипло, – вам все равно, кто перед вами, святой или палач из концлагеря?
– Вы совершенно правы, мэм, – спокойно сказал Инь. – Конечно, мы делаем выводы для себя. Свои выводы. Но мы не обязаны ими делиться, и не делимся с вами. Простите, но дело обстоит именно так. Вы сами решаете, кто ваш враг, а кто друг. И это исключительно ваше решение.
– Хорошо, я поняла вас, господин Инь. Скажите, как вы относитесь к войнам? Они не прекращаются на протяжении всей истории.
– Вы правы. Они не прекращаются на протяжении всей вашей истории, – Инь интонационно выделил слово «вашей». – Поймите, у нас нет любимчиков и тех, кем мы недовольны. В ваших междоусобных войнах действуете вы, не мы. Мы, если так можно выразиться, соблюдаем нейтралитет. Наша задача – способствовать сохранению сцены действий, сохранению площадки.
– Не поняла?..
– Мы никому не оказываем никаких преференций. Но мы строго следим, – Инь рассмеялся, – за порядком на игровом поле. Скажем, если кто-то заиграется и соберется взорвать сотню ядерных боеголовок, мы сделаем все, чтобы осуществить это не удалось.
– Почему? – встрепенулась Кадри. – Как так?! Вы же не вмешиваетесь!
– Да, не вмешиваемся. До определенного предела. Цена некоторых ошибок и безрассудств может быть слишком велика. Дешевле их просто не допустить. Мы ни за кого не болеем. Но мы обязаны сохранять вверенную нам площадку в рабочем состоянии.
– Получается, что вы выше нас?
– С чего вы взяли, мэм?
– С того, что вы можете распоряжаться теми обстоятельствами, на какие мы не имеем влияния.
– Хорошо. Летит рейсовый самолет. В салоне сто пятьдесят пассажиров и шесть стюардесс. В кабине двое пилотов. Стюардессы могут влиять на многие из обстоятельств, недоступные влиянию пассажиров. Пилоты – ну тут даже обсуждать смешно. Означает ли это, что пилоты и стюардессы выше пассажиров?
– Я поняла. Спасибо.
– Мы точно так же, как команда лайнера, – отвечаем за площадку, за наш «самолет». Но, если вдруг пассажирам взбредет в голову схватить ножи и вилки и вместо того, чтобы есть с помощью столовых приборов принесенный ланч, они начнут дырявить самолетную обшивку, мы ничего не сможем сделать. Не успеем воспротивиться и помешать. Самолет разгерметизируется, и все погибнут.
Инь сделал небольшую паузу.
– Мы храним не вас, а сцену, площадку, где разворачивается действие с вашим участием. Пожалуйста, стройте декорации, репетируйте, играйте пьесу, как там говорил ваш гений театральной режиссуры – действуйте в предлагаемых обстоятельствах. Но не уничтожайте сцену. Не будет ее – не будет вас!
– Даже не знаю, что вам сказать в ответ, – прошептала Кадри.
– Коли уж у нас сегодня такая откровенная беседа, – продолжил Инь, – скажу больше. Вы считаете этот мир своим. Но вы ошибаетесь. Ваш вид не имеет отношения к этой планете. Вы – не отсюда. Ваши предки были перемещены сюда. Вы были, – Инь запнулся, подыскивая нужное слово, – были привиты, внесены извне в местную биосферу.
– Вы хотите сказать, что мы здесь гости? – спросила Кадри.
– В известной степени, да.
– Тогда кто же хозяева?
– Вам не удастся с ними познакомиться.
– Почему?
– Потому что их больше не существует. Так получилось. Их больше нет здесь. Они умерли.
– Что с ними случилось?
– Это закрытая информация. Я не смогу поделиться с вами конкретикой. Но назову общую, самую главную причину, почему так произошло. Они не смогли надлежащим образом распорядиться своей свободой воли, и их проявленная воля уничтожила их самих.
На террасе повисла звенящая тишина.
– Мы не болельщики, – продолжил Инь, – у нас нет любимчиков. И если кто-то так пользуется своей свободой воли, мы не можем ему воспрепятствовать. Мы не отвечаем за то, кто победит. И уж тем более не распоряжаемся победой. Мы над схваткой.
– Даже перед лицом крайней опасности? – спросила Кадри.
– Условно, если опасность грозит вам, мы не вмешиваемся. Мы вступаем в действие только тогда, когда в опасности сама площадка, сама сцена действия.
– Скажите, господин Инь, а как вы расцениваете ту причину, по которой мы здесь?
– Опасность грозит вам. Не сумеете ей противостоять? Когда все закончится, площадка будет очищена и расчищена. Конечно, если вы проиграете. Тогда игра продолжится без вас. Как она продолжается сейчас без тех, кто был здесь раньше. Всё происходящее здесь и сейчас – ваши проблемы. За вас никто не болеет. За вас никто не сделает того, что должны сделать вы.
– Я поняла.
И ни птица, ни ива слезы не прольёт,Если сгинет с Земли человеческий род.И весна… и весна встретит новый рассвет,Не заметив, что нас уже нет[48].
Простите, господин Инь, но если все рухнет, то что будет с вами?
– Со мной? – Инь усмехнулся. – Со мной не будет ничего особенного. Погибнет моя биологическая оболочка, не более того. Вы же умные люди и наверняка догадываетесь, что смерти нет. А если вам дорога ваша цивилизация – занимайтесь ее проблемами сами. И не тогда, когда уже поздно, а вовремя. – Инь поднялся из-за стола. – Спасибо, что пришли. Мне было приятно говорить с вами.
