Она нашла коробочку и, роясь в ней в поисках губной помады, под тремя картами и компасом увидела на дне большой белый конверт. Сердце и руки у нее задрожали — она его узнала. Она медленно достала конверт и открыла его. Это было приглашение участвовать в Тэгги. Она получила его в день похорон Чарли, и оно изменило ее жизнь. За три дня до этого она проснулась при неестественной тишине, а не громком храпе Чарли. Он умер от сильного сердечного приступа во сне, тихо и мирно, с легкой улыбкой на губах.
Несколько дней после его смерти Джеки не способна была соображать, но народ, всегда любивший Чарли, собрался попрощаться с ним, и каждый считал, что Джеки должна продолжать делать то, чем она занималась. Они считали, что она и дальше будет летать выше всех, быстрее всех и дольше всех.
В день похорон она нашла в почтовом ящике это приглашение на Тэгги в родной городок и письмо от Джеймса Монтгомери. Это была минута, когда она осознала, что ее уже просто от всего тошнит: ей надоело постоянно переезжать. Ей надоело видеть свое имя в газете, надоели одни и те же глупые вопросы. Ей хотелось пристанища. Хотелось того же, что есть у других людей.
Без всякой задней мысли она написала мистеру Монтгомери, что принимает предложение вернуться в Чендлер и начать фрахтовое дело, но участвовать в гонке не будет. Она не призналась ни ему, да и никому другому, что боится не проиграть ее, а выиграть.
Держа в руках смятое и запачканное приглашение, она прошла на край обрыва и остановилась там, разглядывая глубокую лощину. Приглашения… Не в них ли вся жизнь? — размышляла она. Разве каждому постоянно не присылают приглашения? Одни оттиснуты золотом, другие краской, одни большого размера, другие — маленького. Одни вульгарные, другие утонченные. Отбор приглашений, сделанный тобой — вот что делает жизнь интереснее. Большинство людей принимают приглашения безопасные, игнорируя необычные или связанные с риском. А Джеки риска никогда He-боялась. Джеки всегда, как заметил Вильям, делала го, что хотела. Она приняла предложение матери, утверждавшей, что она отличается от других детей, похожих между собой, как одинаковые перчатки. Приняла предложение Чарли прожить жизнь в приключениях и напряжении. А на этой дороге жизни она принимала или отвергала предложения по своему желанию. И все это — без колебаний, делая то, что инстинктивно считала правильным для себя, и ни для кого больше.
Но вот Вильям сделал ей другое предложение, возможно, важнейшее в ее жизни, а она сомневается. Почему сомневается? Потому что Вильям моложе? Или есть еще другая причина?
Отказывает ли она Вильяму, потому что боится? Потому что, как говорит Нелли, боится того, что скажет народ? Но прежде она этого не боялась. Или она боится сильно полюбить… Если она любит его так сейчас, что же будет, когда она увидит его, держащего на руках их ребенка? Как сильно она будет любить его, прожив с ним несколько лет, узнав его так, что станут родными его мысли? Что, если она при такой сильной любви потеряет его. как потеряла Чарли?
После смерти Чарли она выжила, потому что он всегда поддерживал ее независимость У нее была собственная жизнь и собственная ценность, всегда он был рядом, но в то же время и отдельно от нее. Джеки любила Чарли, но они были два человека. А Джеки и Вильям были одно целое, и даже перемешаны, как два цвета смешанной краски. Она желтая, цвета солнца, возбуждающий цвет, а Вильям голубой, цвет покоя и умиротворения. В итоге получился зеленый, цвет земли, цвет дома.
Она взглянула на приглашение в руке, потом улыбнулась. Подняв лицо к небу, она почувствовала солнечное тепло.
— Не буду прикидывать, — прошептала она, улыбаясь все шире. И уже громче сказала:
— Не буду прикидывать, что случится в будущем. Все, что хочу — это сейчас. Я люблю его, сильно люблю, а это главное. Больше ничего не имеет значения. Даже будущее. Я его люблю. Вы слышите? — Ее голос поднялся до крика:
— Люди, слышите? Я его люблю. Улыбаясь, она разорвала приглашение, вначале пополам, потом на четвертинки, потом мельче, еще мельче и стряхнула клочки с ладони, подняв руку к солнцу и ощутив на ладони дуновение ветра. Как стая маленьких белых бабочек, клочки закружились в воздухе и исчезли в каньоне.
Когда не стало видно ни единого клочка бумаги, она повернулась, чтобы спускаться с горы.
Они были внизу и дожидались ее, друзья Чарли, летавшие ее разыскивать. Много народу из Чендлера было тут же — полных любопытства и желавших чем-то оживить монотонность жизни. Здесь был Арнольд, все еще оправдывающийся по поводу ошибки. На этот раз Джеки услышала правду в его голосе, так что сказала — все в порядке, и пошла дальше, глазами разыскивая какой-нибудь признак присутствия Вильяма. Но его здесь не было. Значит, это правда, что он не придет. Пришло время ей идти за ним.
У подножия горы стоял Джеймс Монтгомери. Он пристально глядел на нее, по взгляду пытаясь разгадать ответ. Внезапно Джеки поняла, что каждый в городке знает, как сильно она и Вильям любят друг друга и любили всегда. Возможно, в глазах жителей городка они давным-давно считаются парой.
Когда Джеймс увидел выражение ее лица, он засмеялся, сразу помолодев на дюжину лет. Он не сказал ни слова, указав на машину, припаркованную недалеко от них, так что Джеки пошла прямо к ней. Как это Вильям сказал о ней? Что она «идет длинными шагами, пожирая землю».
Через несколько минут она была в машине и ехала в город, пока вдруг не сообразила, где Вильям. Он ждет ее у маленького пруда, где она учила его кататься, уцепившись за канат, а потом бросила в воду и сказала: «Плыви или умри».
Он терпеливо сидел, поджидая ее. Ее скала, подумала она, останавливаясь полюбоваться на солнечные блики на его красивой голове. Нет, нет, не скала — ее брильянт. Ее брильянт без малейшего изъяна.
— Привет, — сказала она, не дойдя до него двух шагов.
Он не взглянул на нее, ни слова не сказал, так что она присела прямо перед ним. Он избегал ее взгляда.
— В последние несколько дней я себя вела неприлично плохо, — заметила она.
— Да, неприлично. Она засмеялась.
— Ты мог бы сказать что-нибудь приятное.
— Я себя приятно не чувствую.
— А я думаю, что тебе хорошо, — возразила она, пытаясь внести в ситуацию каплю юмора, но он не улыбнулся.
Какое-то время она сидела молча, придумывая, что сказать, но ничего на ум не шло.
— Черт возьми, Вильям! Что я должна сказать? Что ты прав, а я виновата? Что именно ты хочешь услышать?
Он медленно повернулся и взглянул на нее.
— Для начала подходит.
Она открыла рот, чтобы сказать все, что о нем думает, но рассмеялась. В следующую минуту она уже повалила его, крепко целуя лицо и шею.
Вильям выставил подбородок.
— Одного извинения мало, Джеки. Мне нужно их около тысячи.
— Ха! — воскликнула она, расстегивая его рубашку и целуя свою дорожку на его груди.
