Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
По ее словам, до городского совета наконец дошло, что в домах на Фэктори-Боттомз никто не хочет селиться. Город выделил крупные суммы на ремонт, и каждому из жмущихся друг к другу домов пожаловали ванную.
– А после ванных они потребовали центральное отопление и пуделей! – продолжала разоряться миссис Аркрайт. – Всем известно, какой вред от центрального отопления! Оно все природные соки в теле высушивает.
Ее переполняла горечь, ведь она столько лет отдала защите города. Она вкладывалась в новейшие пестициды, давала советы в любой час дня и ночи и упорно трудилась, чтобы ее товары не отставали по качеству от иностранных.
– Нет такой букашки, которой я не могла бы опознать, – гордо сообщила она.
– Что вы собираетесь делать?
Она хитро прищурилась, оглянулась по сторонам и приложила к губам палец. Мне пришлось пообещать, что не скажу никому ни единого слова. Оказалось, у нее есть кое-какие сбережения, и она откладывала все свои выигрыши в бинго. Она эмигрирует.
Меня обуяло любопытство. Она в жизни не бывала дальше Блэкпула.
– Куда вы поедете?
– В Торремолинос. Да-да, у меня уйма буклетов про юг Испании, и я подыскала себе виллу. Думаю продавать мягкие игрушки туристам. Им будет приятно услышать родную речь.
Я подумала о стоимости виллы, перелета, ассортимента игрушек, о расходах на жизнь, пока она не встанет на ноги. А она продолжала восторженно рассказывать, как вот уже полгода учит испанский: по книжке и на вечерних курсах в Риштоне два раза в неделю.
– У вас хватит денег? – не выдержала я.
– Не совсем. Вот почему мне придется сжечь магазин. – Она внимательно всмотрелась в мое лицо, потом напомнила, что я обещала никому не проговориться. – Если дашь мне свой адрес, пришлю тебе газетную вырезку с подробным отчетом.
Она все спланировала: медленно горящий фитиль, уйма всего воспламеняющегося. Фитиль она подожжет в тот вечер, когда будут занятия на курсах испанского, чтобы оказаться подальше от места событий. Мебель она все равно с собой не возьмет, а одежду купит новую. Документы и ценные вещи заранее сложит в банковскую ячейку. Однако устроит она все только после Рождества.
– Не хочу отрывать пожарников от семейного праздника.
Мы допили пиво, и я оставила ее за тем же занятием, за каким и застала, – за расфасовкой порошка от блох.
Купив фарш и лук, я вдруг увидела, что закусочная «Трикеттс» еще стоит на прежнем месте и предлагает все тот же ассортимент блюд. Очки Бетти все еще были замотаны скотчем – через столько лет после того, как Мона поставила на них замороженные бургеры. Она меня не узнала, и мне не хотелось об этом разговаривать. Я вдруг засомневалась… А я вообще уезжала? Мама обращалась со мной в точности, как обычно. Она вообще мое отсутствие заметила? Она помнит, почему я уехала? У меня есть теория: когда ты совершаешь какой-то важный поступок, какая-то часть тебя продолжает воплощать прежний жизненный сценарий. Эманации некоторых людей очень сильны, а некоторые люди вообще создают себя заново за пределами собственного тела. Это не пустые фантазии. Вот, например, художнице-керамистке приходит в голову идея, она воплощает ее в горшке, и горшок начинает существовать без нее, живет своей отдельной жизнью. Художница использует нечто материальное, физическое вещество, чтобы выразить свои мысли. Если я использую метафизическое вещество, чтобы выражать мои, я в любой данный момент времени могу быть где угодно, но при этом воздействовать на самые разные вещи, в точности как художница может существовать в одном городе, а ее горшок – в другом, и оба по отдельности взаимодействуют со своим окружением. Есть вероятность, что меня вообще здесь нет, что все прошлые части меня, которые пошли по другой тропе на развилке того или иного выбора, который я сделала или не сделала, на мгновение соприкасаются. Есть шанс, что я все еще проповедница на севере и одновременно та девушка, что сбежала. Возможно, на какое-то время эти два моих «я» сошлись вместе. Я не переместилась вперед или назад во времени, а перепрыгнула на рельсы другой параллельной жизни, где происходит то, что могло бы со мной происходить.
– Вы пролили чай, – возмущенно заявила Бетти. Я заплатила ей вдвое и ушла.
Я не пошла прямо домой, а поднялась на холм. В такую погоду там не было ни души. Если бы я по-прежнему жила здесь, то тоже не высовывала бы носа на улицу. Неразумное поведение – привилегия туристов. Я поднялась на самый, самый верх, откуда могла смотреть, как кружащиеся снежинки заполняют город, как чашу, стирая все и вся. Стирая все черное… Можно было бы состряпать внушительную проповедь… «Мои грехи нависли надо мной, как туча, он стер их, когда меня освободил…» Что-то в таком духе. Но где Бог сейчас, когда в небесах полно космонавтов, а Господь свергнут? Я скучаю по Богу. Я скучаю по обществу кого-то беспредельно надежного и верного. Я все еще не могу считать, что Бог меня предал. Слуги Божьи, да, предали, но предавать – в природе слуг. Я скучаю по Богу, который был моим другом. Я даже не знаю, существует ли Бог, но знаю, что если Бог для тебя – образец, то отношения с человеком едва ли способны до него дотянуть. Я думаю, однажды это будет возможно. Когда-то я считала, что это стало возможно, и то увиденное мельком чудо отправило меня в странствие, на поиски равновесия между небом и землей. Если бы не прибежали слуги Божьи и нас не разлучили, меня, возможно, ждало бы разочарование: возможно, я сорвала бы белую парчу и нашла миску с супом. А так я не могу угомониться, я хочу кого-то яростного и необузданного, кто любил бы меня до смерти и знал бы, что любовь так же сильна, как смерть, и был бы навеки вечные на моей стороне. Я хочу кого-то, кто стал бы разрушать и был бы разрушен мною. Есть множество форм любви и привязанности. Некоторые люди могут всю свою жизнь провести вместе, не зная имен друг друга. Наделение именем – процесс непростой и требует много времени, он затрагивает суть и подразумевает власть. Но когда бушует непогода, кто может позвать тебя домой? Только тот, кто знает твое имя. Романтическую любовь разбавили, превратили в дамские романы и продают тысячами и миллионами экземпляров. Где-то она еще жива в своей изначальной форме, записанная на каменных скрижалях. Я бы пересекла моря, пережила солнечные удары и отдала бы все, что у меня есть, но не ради мужчины, потому что мужчины хотят быть разрушителями и никогда не согласятся быть разрушенными. Вот почему они не годятся для романтической любви. Встречаются исключения, и я надеюсь, что они счастливы.
Неведомость моих потребностей меня пугает. Я не знаю, насколько они огромны или насколько они высоки, я знаю только, что они не находят удовлетворения. Чтобы определить длину окружности капли масла, можно использовать ликоподий, иначе говоря, споры плауна. Вот так я и поступлю. Разыщу бочку ликоподия, посыплю им мои потребности и узнаю, насколько они велики. Тогда, повстречав кого-то подходящего, я смогу показать этому человеку отчет об эксперименте: мол, вот, посмотри, с чем тебе придется иметь дело. Вот только потребности могут разрастись так, что я не смогу их измерить, могут мутировать или вообще исчезнуть. В одном я точно уверена: я не хочу чтобы меня предавали, но о таком ведь не говорят мимоходом в самом начале отношений. Люди редко используют слово «предательство», что сбивает меня с толку, – ведь есть много разновидностей неверности; но предательство, как ни крути, остается предательством. Под предательством я подразумеваю обещание быть на твоей стороне, а потом взять сторону другого.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
