Книга Прочь от тебя - Айрин Лакс

Я и не думала, что можно быть счастливой... настолько, когда не имеет совершенно никакого значения, где ты спишь - на мягкой кровати среди десятка подушек или на матраце на жёстком полу. Я просыпаюсь намного раньше только для того, чтобы посмотреть, как спит Денис, и как солнце играет золотом на кончиках длинных ресниц, отбрасывая тени. По его лицу расползается широкая улыбка.

- Ах ты обманщик! Ты не спишь?!

- Неа. Я проснулся чуть-чуть раньше тебя, синичка. Ты во сне выглядишь совсем девчонкой.

- А сейчас?

- И сейчас тоже, когда не хмуришься и не пытаешься делать такое серьёзное и строгое выражение лица. Тебе идёт улыбка.

- Ты мне льстишь. Улыбка красит всех до единого.

- Может быть. Но у тебя она такая особенная. Не знаю как сказать, но едва уловимая, что ли... Как будто солнечным лучом по лицу скользнули - тепло и ясно, но не удержать руками.

- Разве улыбку можно удержать?

- Конечно. У некоторых она как приклеенная и потому не удивляешься, когда видишь её. А у тебя наоборот. Редкая, вкусная улыбка, как экзотическое лакомство или подарок на Новый Год.

- Тогда я стану реже улыбаться.

- Почему?

- Чтобы лакомство оставалось экзотическим и не надоело тебе.

- Сказал на свою голову. Нет, синичка, ты мне не сможешь надоесть ни-ког-да.

- Уверен?

- Абсолютно.

Денис переплетает свои пальцы с моими, солнечные лучи скользят по нашим рукам.

- Вот так хочу. Рука об руку, не ссорясь и не обижаясь по пустякам, - говорит Денис, смотря прямо в глаза. Сейчас зелень в его глазах - почти прозрачная. У меня даже дыхание перехватывает, будто я смотрю сейчас в прохладные воды озера.

- Его глаза - подземные озёра,

Покинутые царские чертоги... - едва слышно декламирую я.

- Это ты обо мне? Посвящаешь мне стихи?

Я смеюсь.

- Нет, на такое я не способна. Это не мои стихи, а Гумилёва.

- Ладно, пусть так. И всё равно я польщён. Мне - и стихи читают. Хотя вообще-то должно быть наоборот, да? Чёрт. Я срочно должен исправиться... Нужно поскорее отыскать гитару и встать под твой балкон. Буду петь тебе серенады. Но скажу честно, петь и играть я буду под фонограмму. Потому что если ты услышишь, как я пою, вся твоя симпатия испарится в считанные секунды. А играю на гитаре я и того хуже.

- Ничего страшного, как-нибудь переживу. Главное, чтобы соседи с ума не сошли.

- Ха-ха, это уже другой вопрос. Но честно признаться, меня не интересует их душевное спокойствие. Как-нибудь переживут...

Я смеюсь, утыкаясь Денису в грудь, чтобы не разбудить Сашу.

- Привет, - говорит поверх моей головы Денис.

- Привеет, - тянет Сашка, смотря на нас с высоты дивана. Взлохмаченная голова - словно одуванчик, а на лице такая хитрая-хитрая улыбка, словно он обо всём догадывался гораздо раньше нас самих и ждал, пока мы перестанем бегать друг от друга. Вернее, не мы, а - я. Всегда и во всём - только я.

Сашка слезает с дивана и расталкивает нас, укладываясь посередине. Маленький захватчик территории лопочет, не умолкая.

- Мне даже вставать не хочется. Так спокойно и светло где-то внутри, - вздыхаю я, приподнимаясь на локте.

- А я не смогу встать, даже если захочу, - говорит Денис, - меня Санька не пустит.

- Это я уже поняла...

Денис держит Саньку на вытянутых руках над собой, а тот изображает самолёт, оглушительно хохоча.

- Мама, вот самолёт! - гордо заявляет Санька и вновь срывается на радостный визг. Смотреть на то, как бесятся вдвоём Сашка и Денис, можно бесконечно, но я всё же заставляю себя встать, чтобы приготовить завтрак.

Привычными движениями ставлю кастрюлю на плиту, чтобы сварить нам с Санькой рисовой каши на молоке, но потом спохватываюсь, что помимо нас двоих есть ещё и Денис.

- Ты чем обычно завтракаешь, Денис?

- Чем накормишь, тем и позавтракаю.

- А как же правильное питание? Ты же спортсмен?

- У тебя сыну три года... Я думаю, что ты его чем-нибудь полезным на завтрак кормишь, так что не заморачивайся. Я не принцесска.

- Как скажешь, Денис.

И всё же видеть на кухне Дениса за завтраком непривычно. Когда мы жили вместе с Кириллом, он предпочитал завтракать не на кухне, а в гостиной, в кожаном кресле. Типичная картина из жизни успешного бизнесмена - чашка кофе, тонкие тосты и новостная лента в экране смартфона. Он не любил, если сын вдруг начинал отвлекать его от важных сообщений или просто интересной статьи. Санька быстро выучился не мешать отцу во время его утренних процедур и проводил всё время со мной на кухне. Потому мне немного странно и волнительно смотреть на то, как Сашка уплетает кашу за обе щеки и пытается попутно болтать с Денисом.

- Саша, у тебя каша изо рта сейчас вывалится. Кушай молча, потом поболтаешь.

Сын в ответ бубнит что-то неразборчивое.

- Не, я ещё приду, - подмигивает Денис, - если твоя мама разрешит, конечно...

На меня обращены сразу две пары глаз, смотрящие с одинаковым выжиданием во взгляде. Светло-зелёные и карие. Чёрт. Перед двойным ударом обаяния мне не устоять. Да и не хочется, честно говоря...

Следующие несколько дней были полны счастья - чистого и ничем незамутнённого счастья. Мне казалось, что я только сейчас поняла, каково это - свободно дышать полной грудью и смотреть не себе под ноги, думая только о "сейчас", но и заглядывать немного дальше, надеясь и строя планы. Один другого радужнее и прекраснее... Моё воображение уносилось вдаль и, осмелев, нашёптывало мне, что мечты могут стать реальностью, что счастье, свалившееся на голову, вполне заслужено и оплачено мной заранее часами тоски, боли и страха.

А сейчас Денис собой, своим голосом и сильными руками убеждал меня в том, что хорошего в жизни несомненно больше, что всё дурное осталось далеко в прошлом, что я могу положиться на него во всём. Денис был так непоколебимо уверен в этом, что заражал своей уверенностью и меня, заставляя верить. И я поверила. Подняла голову вверх и начала порхать над землёй. И каждый шаг был так лёгок, словно я парила высоко в небе, едва касаясь ногами верхушек облаков... Или как будто вдруг у меня выросли крылья и я научилась летать, забыв о том, что рожденные ползать летать не умеют. Но он, тот из прошлого, напомнил. Метнулся хищной тенью наперерез, застив собой яркий солнечный свет, одним резким движением отбрасывая меня далеко назад, в тёмную беспросветную яму.