– В вечной молодости не так много плюсов, – говорит он, убирая мои мокрые волосы с плеч. – И один из самых приятных – неутомимость.
Не чувствую пока, но догадываюсь, что генерал снова заводится. По тому, какими долгими и тягучими становятся поцелуи. Он наматывает мои волосы на кулак и выжимает воду каплями на спину. Прохладная влага течет между лопаток, рождая легкую дрожь. Наилий тянет волосы вниз, заставляя запрокинуть голову, и слегка покусывает шею. Держусь за него из всех сил, сдавливаю ногами так, чтобы трудно стало дышать. Низ живота сводит от предвкушения. Закрываю глаза и выгибаюсь навстречу. Позволяю делать с собой все, что захочет. Грудь саднит от поцелуев-укусов. Наилий рисует пальцами узоры на моих бедрах. Дышит все чаще и не выдерживает первым.
Просовывает руку между нами, и я встречаю его стоном. Вода гасит движения. Так близко, а нужно еще ближе. Чтобы принять до конца. Мне мало сегодня. Сжимаюсь пружиной и двигаюсь сама, покачиваясь на его руках. Мы устраиваем в бассейне маленькую бурю, создаем прибой. Я хватаю открытым ртом воздух и не могу остановиться. В голове туман, а напряжение растет. Мучает и требует разрядки. Генерал стонет, срываясь на хрипы. И приходит долгожданный взрыв, унося сознание в темноту, заставляя сердце биться на износ, и замирает в едва ощутимых толчках во мне. Наилий качается, делает шаг назад и опирается спиной о борт бассейна. От висков вниз мокрые дорожки. Капли дрожат на длинных ресницах. Генерал слабо улыбается.
– Теперь бы еще выбраться из бассейна. Едва ли я подниму свой вес на руках.
Хочу пошутить, что враги теперь могут брать его голыми руками, но прикусываю язык. Скверная шутка. Она никогда не должна стать правдой. Реальность напоминает о себе противным холодком вдоль позвоночника. Мотаю головой, отгоняя неприятные мысли. Сегодня только терма и Наилий. Он помогает мне забраться на борт и со второй попытки садится рядом. Обессиленный и опустошенный, но спину как всегда держит прямо. Кладу голову ему на колени и прикрываю глаза. Генерал гладит меня по волосам.
– Мне не нравится, что тебя называют Мотыльком.
Хмурюсь и бормочу, что всех мудрецов как-то называют, ко мне такое прозвище прилипло.
– Знаю, – говорит он, – но все равно. Мотыльков манит яркий свет, вот и я боюсь, что ты улетишь от меня.
Веду ладонью по его ноге и ловлю взгляд голубых глаз.
– Никуда я от тебя не денусь.
А Наилий молчит в ответ.
Глава 14. Воздушный бой
Улетать генералы решают на рассвете, поэтому я затемно поднимаюсь с настила в спальне выпускников. Тайком пробираюсь в прачечную и надеваю все то же синее платье и свитер. Ежусь от холода, пряча нос в вязаный ворот, и жду во дворе у здания термы, пока мастер дает своим бывшим выпускникам последние напутствия. Тяжелым получается разговор, вижу по хмурым лицам вернувшихся генералов. Они подходят ко мне, вполголоса обсуждая завтрашний Совет. Оба в военных комбинезонах и при оружии.
– Не будет у нас большинства, – холодно говорит Наилий, – даже если я сегодня уговорю Цезаря с Нероном поддержать идею закрытых медицинских центров. Создатель со своим обращением к народу лишил нас инициативы. В противовес контролю медиков Агриппа будет предлагать свободу. На своих условиях, разумеется.
О, эта вожделенная свобода. Великая ложь нашего мира. Мы все как мухи в паутине из привязок. Долг, честь, любовь, дружба, страх, ненависть, тщеславие, зависть – я могу перечислять бесконечно. Не стены и замки держат нас на одном месте. Если правители взялись за мудрецов, то уже не отпустят. Поменяются только термины и определения. Но клетки бывают разными. В центре нам не мешали делать то, что мы хотим. Все работали по мере возможности. Нам ведь не нужны станки и оборудование. Наш инструмент – разум. И что на самом деле уникального мог предложить Друз Агриппа Гор, я с выступления Создателя теряюсь в догадках.
– И вы отдадите нас? – спрашиваю обоих генералов. Марк молчит, а Наилий отвечает, тщательно подбирая слова.
– Если Совет решит перевести всех мудрецов в сектор четвертой армии, то мы будем обязаны подчиниться.
Это как переставить книгу с одной полки на другую или переложить игрушку из кармана в карман.
– А у мудрецов кто-нибудь спросит, чего мы хотим? – спрашиваю и слышу, как вибрирует голос. Плохо. Еще ничего не случилось, а я уже раздражена.
– От вашего имени будет выступать Создатель, – сообщает Наилий, – он заявлен как приглашенный эксперт.
Надо же. Вчерашний псих теперь эксперт. Велико желание Друза стать единоличным владельцем мудрецов. Ладно, двойки. Сложившиеся, стабильные, без видимых отклонений в психике за исключением некоторых нюансов вроде моего паразита. Но зачем генералу четвертой армии единички? Кроме резкого неприятия мира и желания умереть они ничего не смогут предложить в обмен на свободу. Пока решаю спрашивать об этом или нет, со стороны Туманных Пиков появляется темная точка. За нами летит патрульный катер, чтобы доставить в особняк Марка.
– Идем. Пока до площадки доберемся, он уже сядет, – Марк кивает куда-то за терму. Хорошо, что спускаться по лестнице не придется. Но кто знает, не появится ли за скалой другая? Через два поворота мне хочется стонать. Она. Каменная лестница без перил, серпантином петляющая к вершине. Жестокая пытка начинается сначала, но длится не долго. Успеваю сосчитать всего сто двадцать четыре ступени, как мы поднимаемся на ровное плато. По периметру горят сигнальные огни, а в центре огромный глиф официального названия интерната. Сложный и ветвистый, как любой именной глиф.
Генералы фоном бормочут о раскладах сил на Совете, а я завороженно слежу за катером. На коротких крыльях разворачивается и застилает светило патрульный катер. Треугольный как прищепка и черный как ночь. Корпус обтекаемый и монолитный. Ни одной надписи на бортах, только всполохи габаритных огней и узкая полоса остекления в кабине. Нарастающий гул двигателей заставляет полководцев замолчать. Посадка длится минуты и вот уже из открывшейся двери появляется цзы’дариец в военном комбинезоне и вытягивается струной. Я вижу, как его взгляд останавливается на мне, но рядовой молчит. Лишь коротко приветствует вежливым «дарисса», когда я первой поднимаюсь по ступеням откидного трапа. Зато «Ваше Превосходство» он произносит дважды, встречая обоих генералов. Внутри климатическая система нагнетает холод. Теряюсь в полумраке незнакомой обстановки и чувствую как Наилий аккуратно берет за локоть. Вместо рядов мягких кресел, как в гражданском транспортнике, здесь только жесткие сидения по краям отсека. Настолько маленькие, что я едва помещаюсь сидя и прижимаюсь спиной к ледяному металлу. Катер – кошмар клаустрофоба. Закрыт наглухо. Ни одного окна, только ребра жесткости корпуса и всевозможные рычаги, петли, панели и кнопки.
– Трясти не должно, но на всякий случай держись за ручки, – говорит Наилий, застегивая на мне ремни безопасности. Сам садится рядом и вытягивает ноги. Марк негромко переговаривается с рядовым. По фразам я понимаю, что это пилот и генерал девятой армии просит его лететь на минимальной высоте. Рядовой напряженно кивает и уходит в кабину.
