«…Господня мощь сильна Душе не даст упасть, Пускай хоть Сатана Ко мне разверзнет пасть…». Она бормотала и бормотала, стараясь запомнить слова, сложить их так, чтобы можно было распевать. Как забылась сном, она и не почувствовала.
А назавтра ее пытали. Палачам Ньюсгейтской тюрьмы наплевать на разные запреты, они с одинаковым удовольствием подвешивали на дыбу и воров, и шлюх, и отребье, и знатных людей. Знатных даже с большим удовольствием, потому что те, чтобы ослабить тиски или петли, готовы были платить.
Но здесь творилось нечто странное. Женщина явно не из прачек или уличных шлюх, к ней пришли весьма важные персоны, это комендант, а потом палач поняли по массивным перстням на пальцах. Однако заключенную не проведывали, не дали денег на ее содержание. Как бывало иногда, не выкупили, чтобы забрать с собой, а совсем наоборот — потребовали привести в пыточную
Анна молчала, молчала, пока били, когда зажимали суставы, когда эти суставы начали трещать… по подбородку из прокушенной губы уже текла струйка крови, но женщина молчала.
— Черт, ее нельзя убить! Но она должна назвать имена! — выругался один из пришедших.
Анна потеряла сознание, и было ясно, что немного погодя потеряет и жизнь. Дух женщины был крепок, а вот тело вовсе нет.
Палач вдруг тихонько хмыкнул:
— Иногда человек, которого нельзя заставить говорить, все выбалтывает в беспамятстве… Я не прислушиваюсь, но те, кто пытает, бывает, слышат имена.
Мужчины переглянулись между собой, один из них снял с пальца большой перстень и протянул палачу:
— Все бы так старались… мы тоже не глухие, расслышали, что надо.
— Да, женщина что-то болтала в бреду… а может, просто с перепугу.
— Верни ее на место и никому не слова!
— О ком?
Райотсли недоуменно уставился на палача, тот что, не в себе?
— О женщине.
— Какой, милорд? Я никакой женщины здесь не видел…
Райотсли только удовлетворенно хмыкнул и полез в кошель за монетой. Приятно иметь дело с догадливыми людьми.
Вот теперь можно сказать Гардинеру, что Анна проговорилась, назвав королеву и ее фрейлин. Главное — королеву! Когда назвала? В беспамятстве, в котором оказалась от страха, будучи переведенной в Ньюсгейтскую тюрьму. Там у многих мутится разум после встречи с привидениями, например, Черной собакой.
Двое охранников тащили пришедшую в себя Анну за вывернутые на дыбе руки, причиняя неимоверную боль. Она уже поняла, что рук лишилась, но это было все равно.
Один из мучителей прислушался:
— Чего она просит?
Склонился ближе. Анна шептала искусанными, опухшими губами:
«…и все ж, молю, Господь, Даруй прощенье им, Как я тяжелый грех Прощаю тем двоим»… — Чтоб тебя!
Грязно выругавшись, тюремщик громыхнул дверью, оставив несчастную женщину в тесной камере одну, как он считал, умирать.
Но Анна Эскью выжила даже после пытки, выжила, чтобы сгореть, но не отречься от своей веры.
КАК СПАСТИ КОРОЛЕВУКэтрин спешила в свои комнаты, нужно было срочно переодеться и вернуться в зал. У короля хорошее настроение, а потому он решил, что сегодня послушает музыку и новые песни в зале. Предполагалось также устроить небольшое состязание поэтов. Все заранее знали победителя — это Его Величество, но сначала следовало снисходительно выслушать остальных, а потом долго и громко восторгаться творчеством короля и убеждать его, что никто ни в Англии, ни за ее пределами не способен даже сравниться с королем-поэтом.
Все заранее знали даже фразы, которыми Гардинер примется восхвалять таланты Его Величества:
— Нет, Ваше Величество, вы не должны скромничать, ваши стихи рядом с любыми другими словно журчание ручья по сравнению со звуками сточной канавы, песнь соловья с вороньим карканьем…
