Книга Наяль Давье. Граф северо-запада - Владимир Зещинский

Спрыгнув с кахора, повернулся к тому, что когда-то было башней. Сейчас из-под песков видны лишь развалины и валяющиеся то тут, то там обломки. Явно сама по себе башня не могла развалиться на куски. Тогда что же её разрушило? А ведь та, которую я встречал в лесу, тоже была разрушена, но тогда я не обратил внимания на это, посчитав, что причиной разрушения стало время. Только время ли в этом виновато, ведь самая первая башня была цела?

Здесь, среди песков, которые веками перетаскивал с места на место нагретый звездою ветер, развалины башни смотрелись, будто старый скелет какого-то причудливого великана, жившего многие века назад. В облизанных песком камнях чудились выгоревшие на солнце кости, которым осталось совсем немного до того времени, как их полностью поглотят золотые пески.

Присев, я рукой смахнул с камня нанесенный на него песок. Ветер, будто недовольный моими действиями бросил мне в лицо пригоршню песка.

– Тут всегда сильные ветра, – сказал Алим, внимательно наблюдавший за тем, что я делаю. Конечно, он заметил, когда я начал отплевываться.

У кого-то из людей, которых Райнер приставил охранять меня, зашелся своим странным кашлем кахор. Я оглянулся. Все тридцать я сегодня не брал, взял с собой пятнадцать. Нечего нам целым караваном по пустыне шарахаться.

Снова повернувшись к камням, с сожалением подумал, что добраться до подвала будет сложно, так как тут почти всё занесено песком.

Перейдя на магическое зрение, понаблюдал за нитями, поняв, что они снова движутся в одном направлении. Значит, я был прав, и эти странные костры есть около башен. Осталось понять, костры возникли возле башен или же башни строились именно из-за близости этих костров?

Встав, подхватил кахора под узды и направился в ту сторону, куда стремилась магия. Странно, я ведь помню, как мне было больно в прошлый раз, но меня так же, как и все эти нити, тянуло туда. Нет, я могу развернуться и уйти, но боюсь, что мои мысли, так или иначе, возвращались бы к этому.

– Вы знаете, где опасные пески? – спросил Алим, поглядывая на меня с любопытством. – Говорят, что в этих местах на цепь посажен разгневанный дух. Если подойти к нему слишком близко, то он выест ваши глаза, слижет шершавым языком кожу, высосет кости и разорвёт сердце. Я не знаю, правда ли там дух, но то, что при приближении людям становится плохо, в этом я полностью уверен.

– И кто тогда рассказывает такие истории?

– Маги, – пожал плечами Алим почти безразлично, но я ощущал исходящий от него интерес. – Они могут приближаться к тем местам, но я однажды узнал, что ничего там не видят на самом деле. А рассказы эти, чтобы обычные люди не пострадали. Вы ведь знаете, что там?

Я молчал минут пять, вглядываясь в, казалось, бесконечные просторы пустыни. Я не любитель таких мест, но признаю, что у них своё особенное, неповторимое очарование. Эти пески, яркое, голубое небо, воздух, который дрожит от нагрева и словно искажает реальность. Во всём этом можно найти свою особенную красоту.

– Знаю, – ответил тогда, когда градус терпения Алима начал падать. – Если его можно назвать духом, то пусть это будет дух. И он действительно причиняет боль. То, что вы, ваше высочество, описали, весьма похоже. Обычным людям и правда не стоит подходить к нему близко.

– Но зачем тогда вы идете к нему? – Глаза принца распахнулись, а в эмоциях у него начал твориться полный бардак. Думаю, точно так же было, если человеку, который всегда подозревал, что у него под кроватью кто-то живёт, скажут, что там действительно кое-кто живёт, просто у него не те глаза, которые могут это увидеть. Если ты не видишь, это еще не значит, что чего-то не существует.

– Кто знает, – пожал я плечами, внутренне содрогаясь, ведь если огонь снова перекинется на меня, то всё, что описал только что Алим, покажется мне цветочками. – Возможно, чтобы увидеть, понять.

– Мастер!

Я обернулся. Крикнул один из моих людей. Алим тоже повернулся.

– Шармахи! – встревоженно крикнул он, начиная спешно проверять свое оружие.

Я, прищурившись, наблюдал, как в нашу сторону с ближайшего холма на всех парах, пригибаясь к шеям своих кахоров, скачут не меньше пятидесяти человек, одетых во все черное. Им не жарко? Ладно я с плетением, но как они в таком ходят?

Глянув на принца, на моих людей, которые принялись выстраивать круг, в который заключили нас с Алимом, не трудно было догадаться, что эти самые шармахи скачут к нам не для того, чтобы пожелать доброго дня и крепкого здоровья.

– Что им нужно? – спросил, прикидывая, кто такие эти шармахи. Рэкетиры? Гопники? Или же убийцы?

– Кучка сплотившихся отщепенцев. Никто не знает, сколько их всего. Постоянно кочуют по Мансуру. Они бич нашей страны. Нападают на всех, кого видят, грабят, убивают, насилуют. В этот раз они забрались слишком близко к столице. И это очень странно. Обычно ближе чем на расстояние в неделю пути они не приближаются.

– Никогда ничего не происходит в этом мире просто так, – сказал я, вглядываясь в быстро приближающие точки. – Если они тут, значит, кому-то это было нужно.

– Но кому? Покушение на меня? На вас?

– Пока не знаю, – сев прямо на песок, скрестил ноги по-турецки и закрыл глаза. Иногда представлять что-то проще, отгораживаясь от реального мира полностью.

– Что вы делаете? – Алим был явно встревожен.

Неудивительно, учитывая, что против нас втрое превосходящий наши силы противник. И дернул же меня черт не взять всех воинов и настоять на том, чтобы пошло всего пятнадцать. И ведь как удачно напали. Будто знали.

Отвечать я не стал, вспоминая самый страшный фильм, который когда-то видел в своей жизни. Как назло в голову лез только образ Чужого. Ладно, пусть будет он. Помнится, когда-то я смог передать стражникам в королевском замке, что Пиррет мёртв и дальнейшее сопротивление бесполезно. Если у меня получилось тогда это сделать, то почему бы сейчас не попробовать напугать наших гостей до мокрых трусов.