– Не знаю. Не слышал...
В сером свете нарождающегося утра было кое-что видно. Мы выглянули из-за угла коровника. Пистолет стоял над колодцем и лаял вниз. О его присутствии мы скорее догадались, чем увидели его.
– Удивительно, – забеспокоилась Люцина. – Пистолет, вместо того чтобы выть – лает. Может он еще жив?
– Лучше бы живой... – неуверенно пробормотал Михал.
Мне бы этого тоже хотелось. Единственным утешением было то, что убит преступник. Мы осторожно заглянули в колодец, таращась в темноту. После долгих усилий мы увидели внизу какую-то черную, абсолютно неподвижную массу.
– Вроде бы есть, – подтвердила Люцина. – Действительно, в черной кольчуге...
– Может, и в кольчуге, не видно, – недовольно сказала я. – Надо было взять фонарик. У вас был фонарик...
Михал беспомощно оглянулся. Фонарик у него был, но куда-то подевался. Должен был лежать здесь. В спешке, торопясь, мы забыли про фонарик, хотя в комнате их было целых два. Некоторое время мы бестолково шарили между камнями, после чего опять заглянули в колодец. На дне точно лежала черная масса, не известно – живая или мертвая. Ситуация было отчаянной.
– Матерь божья, что же теперь будет?.. – прошептал сломленный Михал.
– А, собственно говоря, зачем ты его убивал, сынок? – вдруг поинтересовалась Люцина. – Тебе надо было только испугать его и с криком убежать.
– Не знаю, – нервно ответил Михал. – Он на меня вдруг набросился. Сверху, с этих камней. Я забыл, что должен убежать. Потому что... Не знаю... Возможно, я вздремнул...
Со всей искренностью он рассказал нам о своих переживаниях на посту. Мы проявили понимание. Пистолет перестал лаять в колодец и загавкал в сторону дороги. Мы втроем стояли над ямой и не знали, что делать.
К счастью, в этот момент из мрака появился Марек.
– Ради бога, что вы здесь делаете? – раздраженно спросил он. – Чем вы тут занимаетесь?
Перебивая друг друга мы объяснили ему, что Михал убил человека в черной кольчуге, причем убил его для самообороны. Описание обстоятельств получилось у нас немного расплывчатым. Марек молча выслушал нас, заглянул в колодец, после чего опять посмотрел на нас.
– Здесь не было никакого человека, – холодно уведомил он.
– Он же лежит там! – обиделась Люцина.
Марек опять заглянул в колодец. Он приглядывался довольно долго, с каменным выражением на лице. Присел, посветил вниз, у него одного был фонарик. Мы напряженно ждали, не осмеливаясь заглянуть вместе с ним.
– Не может быть, – наконец сказал он и выпрямился. – Ждите здесь, я принесу лестницу.
По неизвестной причине я отправилась за ним к сеновалу, потеряв по дороге тапочки. Моя помощь для переноски лестницы не понадобилась. На обратном пути я наткнулась на Терезу и тетю Ядю, которых сразу же осчастливила информацией о новом убийстве. У Терезы перехватило голос, тетя Ядя обо что-то споткнулась и рухнула на меня. Марек, как то не очень осторожно, опустил лестницу в колодец.
– Ты ее не на труп ставишь? – с беспокойством спросила я. – Даже если это убийца, и даже если он умер, лучше этого не делать...
– Лучше возьми фонарик и посвети мне сверху, – ответил он и спустился в колодец.
Тетя Ядя и Тереза шептались в стороне с Люциной, издавая вполголоса драматические восклицания. Михал уселся возле колодца, как символ отчаяния и печали. Марек старательно обследовал покойника внизу. Те трое перестали шептаться и приблизились к яме. Марек как раз вылезал наружу, когда Тереза торжественно начала:
– Да упокой господь его душу...
Марек вежливо дождался окончания молитвы. Выражение его лица было таким, что я начала что-то подозревать. С преступлением Михала Ольшевского было что-то не так...
– Исключительный экземпляр, – обратился он к Михалу, когда Тереза закончила. – Поздравляю, с одного удара! Я же говорил, что никакого человека здесь не было.
– Что?.. – спросила тетя Ядя после минуты удивленного молчания. – Что он говорит?..
– В таком случае, кто там лежит? – поинтересовалась Люцина.
Михал смотрел на Марека с выражением тупого отчаяния.
– Кабан, – сказал Марек. – Прекрасный экземпляр, килограмм двести пятьдесят. Удивительно, как он мог ходить при таком весе...
Больше ему ничего не удалось сказать. С Люциной случились какие-то конвульсии. Михал чуть не свалился головой в колодец, тетя Ядя, пытаясь заглянуть поглубже, упустила вниз фонарик. Я спустилась за ним и, воспользовавшись случаем, рассмотрела поближе щетину злодея. Тереза ругала Марека, не желая прощать ему то, что он разрешил ей прочитать молитву над трупом кабана. В конце-концов, Марек получил слово.
– Ничего хорошего из этого не получится, – пророчески произнес он. – Лучше всего было бы вытащить его из колодца и где-нибудь бросить, прежде чем рассветет. Иначе, уже утром, нам на шею сядет милиция.
– Начнем сейчас! – предложил заново родившийся Михал. – Боже, какое счастье!.. Ни за какие сокровища, я никого больше не убью! Что нам понадобится? Веревки?..
Процесс извлечения кабана по трудоемкости превзошел все наши предыдущие начинания. Участие в нем приняли все, даже моя мамуся. Франек и Ендрек подключились на рассвете. Кабан упорно сопротивлялся, если бы не вера в лежащие под ним сокровища, все бы кончилось тем, что мы воздвигли над ним небольшой курган.
Франеку было достаточно одного взгляда:
– О, боже! Черная свинья Пачореков! – расстроился он. – Ну, это нам даром не пройдет, Пачорек своего не упустит. Сколько я ему говорил: «Не отпускай свинью». Так нет! Вечно она по деревне шаталась...
Нам так и не удалось достичь поставленной цели. С рассветом на ногах было уже все село, и у нас появились не только многочисленные зрители, но и помощники. Кто предупредил милицию, неизвестно, но в тот момент, когда добытый из колодца труп лег на траву, рядом появился и представитель властей. Он подошел энергичным шагом, тщательно и молча осмотрел кабана...
– Ну что ж, братец, – наконец сказал он со смесью угрозы и удовлетворения. – Как пить дать, нелегальный забой. Что ж вы, пан Влукневский?..
– Это не мой, – горячо воспротивился Франек. – Я его не забивал. Он не мой, и я за него не отвечаю!
– А чей?
– Пачореков.
– Так я и думал, братец. Значит Пачорек забил?
– Нет.
– А кто?
– Прежде чем мы успели его остановить, вперед вышел Михал Ольшевский:
– Я, – мужественно объявил он.
Сержант недоуменно уставился на него:
– Вы? Как же?.. Это ваш?
– Нет. Вы же слышали. Пачореков.
