– А что касается «Преступления и наказания», – вмешался Федор, – преступлением было написать это произведение, а наказанием стало его читать. – Он высказался и замолчал, но теперь настала очередь Пола удивляться. Он и предположить не мог, что Федор знает английский.
Алекс в это время был занят переводом высказываний Сергея по поводу декадентства.
– Что такое декадентство на Западе? Сечешь, папаша? Это когда все знают то, что им необходимо знать. Но тем не менее у себя на Западе вы еще не запустили космический корабль с человеком на орбиту. О чем это говорит?
– Понятия не имею, – в отчаянии простонал Пол, – но не надо рассказывать мне о декадентстве на Западе. Мы еще живы и очень неплохо себя чувствуем. Я имею в виду, в Европе. В Великобритании. Что же касается Америки, там все очень похоже на Россию. Вы совершенно одинаковы. Америка и Россия составили бы прекрасную пару в браке. – Закончив мысль, Пол неожиданно испугался, но его, казалось, никто не слушал. Хрипела пластинка. Анна что-то шептала на ухо Алексу. Заметив это, Пол покраснел и снова выкрикнул: – Не надо мне заливать о западном декадентстве. – В памяти всплыл какой-то странный образ, это было что-то связанное с открытым окном, бутылкой рома и головокружением. Он вздохнул и обратился к Пьеру: – А тебе слабо стать на подоконник и выпить залпом целую бутылку рома? – Пьер не понял ни слова, но покачал головой. Наверное, на всякий случай. – То-то и оно! – воодушевился Пол. – Если вы ищете декадентство, то оно здесь. Такое можно было сделать в «Войне и мире», а сейчас уже нельзя.
– Папаша, успокойся, – снова заговорил Алекс, – нам не нужны неприятности, сечешь? Мы хотим спокойно жить и слушать джаз.
– К тому же и рома больше нет, – вздохнул Пол, – так что извините. – Он церемонно поклонился Пьеру и получил в ответ не менее церемонный поклон. – Нет рома, значит, ничего нельзя сделать.
– Дядя Павел, – добродушно сказал Борис, – замолчи. Мешаешь слушать музыку. – Как раз звучала «Горячая пятерка» Джонни Сент-Сира.
– Я не буду молчать, – возмутился Пол. – Имею такое же права голоса, как и все остальные. У меня даже больше прав, поскольку я здесь старше всех. Конечно, рома нет. Зато есть водка. Это можно сделать и с водкой.
– Послушай, папаша, – вмешался Алекс, – Толстой жил очень давно. С тех пор многое изменилось. Мы теперь стали более цивилизованными.
– И меньше декадентами, – сказал Пол.
– Как угодно, папаша, – отмахнулся Алекс. Он прижал к себе Анну и сделал внушительный глоток коньяка. Анна улыбнулась. Джонни Сент-Сир сыграл коду, музыка смолкла, и пластинка громко зашипела. Ее следовало перевернуть.
Сергей что-то сказал по-русски. Алекс покачал головой и ответил: «Нет». После чего все дружно посмотрели на Пола.
– Вы о чем? – поинтересовался он.
– Не важно, – сказал Алекс. – Главное, тебе надо усвоить, папаша, что ничего у тебя не выйдет. В этой квартире не будет войны и мира.
– Может быть, объяснишь?
– Видишь ли, папаша, нам нужен мир, а не война, сечешь? Потому что, если ты свалишься, начнется самая настоящая война. Джекки Кеннеди дунул в свисток, и упала бомба. – Алекс картинно простер левую руку в сторону и издал несколько утробных звуков, которые должны были означать рушащуюся цивилизацию. – Международный скандал, вот как это будет называться.
– Ерунда, – возразил Пол. Головная боль немного утихла, и он воспрянул духом. – Я скажу вам, что решил сделать. Я бесплатно дам дрилоновое платье тому, у кого хватит решительности сесть на подоконник, свесив ноги за окно, и выпить залпом бутылку водки. Понятно? Переведи. – Но Алекс только покачал головой и не проронил ни слова. Пол решил повторить ту же самую фразу по-французски, обращаясь к Владимиру, но на середине запутался и не сумел добраться до конца. Его французский явно был не на высоте.
Пьер, он же Петрушка, заулыбался, взял Пола за руку и рывком поставил на ноги. Раздалось несколько одобрительных возгласов. Алекс, все это время сидевший на полу, громко запротестовал:
– Я этого не допущу, неужели непонятно? – Он сделал попытку встать, но Борис и Федор его не пустили. Для верности они его уложили на пол, один бесцеремонно сел на ноги, другой навалился на грудь. Оба молодца худобой не страдал, и Алекс, придавленный изрядной тяжестью, беспомощно лежал на полу и злобно ругался. Анна разыскала полную на три четверти бутылку водки и, хихикая, протянула ее Полу. Тот напыщенно изрек:
– Отлично! Мы, старики, вполне способны доказать вам, зеленым юнцам, что у нас еще есть порох в пороховницах.
Окно было достаточно большим. Так было специально задумано государственными строителями, но не для того, чтобы в квартире стало светлее, а чтобы сэкономить дефицитные кирпичи. Пол сдвинул вверх раму и осторожно выглянул на улицу. Он припомнил, что в «Войне и мире» дело происходило на третьем этаже. Здесь было намного выше. За окном мирно дремала теплая летняя ночь. Скоро должен был наступить рассвет. Черные силуэты зданий, бесформенные тени, тусклые огни. Почувствовав легкую дурноту, Пол отошел подальше. Нет, черт возьми, этого он сделать не сможет. В конце концов, он уже далеко не юноша, нельзя требовать так многого от мужчины средних лет.
Надежно придавленный Алекс подал голос:
– Не надо, не делай этого, папаша.
– Ладно, в конце концов… – забормотал Пол, лихорадочно соображая, как бы без особых потерь выйти из неловкого положения. Ну тут его взгляд упал на Анну. Ее тонкие губы растянулись в коварной усмешке. Она встряхнула бутылку, затем медленно взяла ее за горлышко, перевернула и, не сводя глаз с Пола, сделала движение, которое должно было имитировать совокупление. – Ты своего добилась, сука, – сказал Пол. – Дай мне эту чертову бутылку.
Все происходящее ему не нравилось. Ему совершенно не хотелось лезть на подоконник, который был слишком уж узким, гладким и покатым, тем более что рама до конца не поднималась и приходилось очень низко пригибать голову. На ум пришло сравнение с приговоренным к казни узником, на которого вот-вот обрушится безжалостная гильотина. Пол крепко держался руками за подоконник, стараясь утроиться понадежнее. Где-то позади, уже без всякой надежды в голосе, Алекс продолжал бубнить одно и то же:
– Прекратите, немедленно прекратите. Я здесь хозяин, и я требую…
Пол свесил ноги вниз и так плотно прижал их к стене, что почувствовал трещину в кирпичной кладке. Ему услужливо протянули заранее откупоренную бутылку. Пьер икнул и убрал руки. Больше никто не поддерживал Пола. Ему никогда еще не было так страшно. Теперь он мог надеяться только на себя. Он поднял бутылку, но его голова была плотно прижата к нижнему краю рамы. Он не имел возможности запрокинуть голову, чтобы сделать глоток.
– Я не могу! – закричал Пол по-русски. – Это невозможно сделать.
Он попытался влезть обратно в комнату, для чего первым делом вернул в помещение свою левую ногу. Добровольные помощники тут же схватили ее и теперь держали достаточно надежно, а Пол скорчился на узком подоконнике, пригнув голову почти к коленям, размахивая руками и прислушиваясь к бульканью водки в бутылке. Он отчаянно пытался перекинуть в комнату и вторую ногу, но никак не мог. В ужасно неудобной позе он балансировал на узком подоконнике, готовый в любой момент выпасть в темноту. Он уже слышал голоса ангелов, приветствовавших его в раю. В то время как его земной хозяин кричал со слезами в голосе:
