— Да уж, наверное… — вздохнула Генриетта.
— Ну как? Это вас убеждает?
— Убеждает…
— Ну вот, я же вам говорил… «Сорок пятый», милая, — это анахронизм. Все проблемы в этом мире следует решать с помощью слов и денег.
В это время в коридоре включился свет, и по полу загрохотали десантные ботинки.
Выключать компьютер было уже поздно — тот, кто шел по коридору, наверняка уже видел свет, струившийся из-под двери.
— А ну быстро… прячьтесь!
Затолкав Генриетту под стол, Мартемьянов как ни в чем не бывало развалился в кресле и защелкал мышью.
— Кто тут?
Дверь распахнулась, и в комнату просунулась голова бдительного охранника.
— A-а… Это вы, Владилен Георгиевич… — пробормотал он. — Задержались на работе?
— Задержался, как видите.
— Да уж вижу…
В это время Генриетта от ужаса икнула под столом.
— Вспоминает вас, видно, кто-то! — ухмыльнулся охранник.
— Да уж… когда такие переработки…
Охранник понимающе кивнул и повернулся, чтобы продолжать обход.
И вдруг что-то вспомнил и удивленно воззрился на Мартемьянова.
— Но вы… Вы же… — Он изумленно поглядел на менеджера. — Вы же исчезли?!
— Не совсем. — Мартемьянов, изображая большую занятость, щелкнул мышкой. — Не совсем исчез. Просто я ненадолго отлучался.
— А-а… — Охранник удалился, переваривая явно непосильную для мозга информацию. — Отлучались, стало быть…
Все это время Генриетта дрожала под столом.
— А теперь… брысь отсюда! — Мартемьянов схватил Генриетту за руку и потащил вниз по лестнице.
Он снова открыл своей магнитной картой какую-то, очевидно потайную, дверь и вытолкал ее на улицу:
— И чтоб я вас в жизни своей больше никогда не видел!
* * *
Телевизионный сюжет был минуты на три…
Менеджер среднего звена Мартемьянов шел от своей машины к дверям особняка, в котором размещалась компания «Наоко», и довольно неудачно пытался уворачиваться от микрофона, который настойчиво протягивал ему репортер.
— Это было похищение?
— Да нет…
— Но ваши коллеги из компании «Наоко» заявили милиции, что вас похитили!
— Ни в коем случае.
— Вы не могли бы поподробнее?
— Не мог бы.
— Вам не кажется, что это странно?
— Да нет… Просто одна моя знакомая неудачно пошутила…
— А она знает, сколько дают за такие шутки?
— Теперь знает. Я ей объяснил.
— Вы не думаете все-таки, что ваше странное исчезновение, которое вы упорно не желаете называть похищением, связано с определенной репутацией компании «Наоко»?
— Что значит «определенной»?
— Ну… сомнительной!
— Нет, не думаю.
— Почему?
— Потому что у компании «Наоко» отличная репутация. А все остальное — происки конкурентов!
На этой оптимистической ноте сюжет и завершился. Что еще пытался выяснить репортер, осталось за кадром.
— А теперь о погоде.
На экран выплыла девушка с грациозными движениями и проникновенным рассказом о надвигающемся из Скандинавии антициклоне.
Светлова нажала на пульт.
Итак, история с похищением Мартемьянова все-таки просочилась в печать.
Хорошо это или плохо?
Любопытно, что менеджер среднего звена Мартемьянов Генриетту не выдал. Не сдал властям, нет.
«Дуракам везет». Светлова, кажется, не знала никого, кроме Генриетты, на ком бы это жизненное правило столь блестящим образом подтверждалось.
Светлова выключила телевизор. Она с глубоким почтением смотрела теперь на рыжекудрую супругу Ладушкина. Недаром в старину мудрые люди говаривали: хотите получить мудрый совет, поезжайте в сумасшедший дом к Ивану Петровичу.
А подробный рассказ Генриетты о посещении офиса «Наоко» потряс Светлову, без преувеличения, до глубины души…
Вот он, глубокий смысл поступков идиота.
Сама не знала рыжая, что творила, — и такой результат!
Признание менеджера среднего звена Мартемьянова меняло все.
— Знаешь, Аня, у него очень хорошая голова… у этого Мартемьянова… — вздохнула, закончив свой рассказ, Генриетта. — Я, конечно, идиотка… Но, возможно, именно потому, что очень страдаю из-за своей глупой головы, и могу это оценить. У него ну просто уйма мозгов! Хватило бы на две головы или даже на три. На мою пустоватую башку, будь у меня такой… ну, друг такой, что ли… запросто хватило бы…
— Ну хватит… Размечталась, — прервала Генриетту Светлова. — Давай о деле. Значит, депутат Хованский играл в случае с «Наоко» роль громоотвода?
— Ну да… Он постоянно грозил расследовать деятельность «Наоко» во всевозможных антикоррупционных комитетах, членом которых являлся… Да так грозно грозил, что у кого-то могло даже создаться впечатление, что от расплаты теперь этой «Наоко» не уйти. Подоплека заключалась в том, что угрозы должны были оставаться просто потоком слов, пока дела компании шли своим чередом.
— Что и говорить, — вздохнула Светлова, — это мудрая политика со стороны «Наоко»: пусть лучше расследование «решительно возьмут в свои руки» свои люди, чем неизвестно кто.
— Но как же тогда быть со стариком?
— Вот именно…
— Да… И что же означает снимок, сделанный на аукционе, где Ропп запечатлен рядом с людьми из «Наоко»?
— Ну… Это-то можно объяснить… Если не находиться в крепком плену версии, что Ропп — это непременно киллер «Наоко». Фотограф ведь снимал в толпе, а не в спальне, и вполне возможно, что это тот случай, когда в кадр старик попал случайно.
— Пожалуй… Мартемьянов клянется мамой, что понятия не имеет ни о каком старике… Мол, в «Наоко» еще не сошли с ума, чтобы нанимать киллера в доме престарелых! Говорит: на молодых денег пока хватает.
— Но куда тогда исчез Ропп? — Светлова так была потрясена результатом, достигнутым Генриеттой, что даже снизошла до обсуждения с ней версий.
— Ума не приложу… Впрочем, мне и прикладывать особо нечего, — вздохнула Генриетта. — Это ты, Аня, должна подумать.
Теперь вздохнула Светлова.
— И что же все-таки означают эти «явления старика»? — пробормотала она.
— Понятия не имею!
— А может быть, если «Наоко» ни при чем, то этот Борис Эдуардович действует по своему личному почину? Самостоятельно?
— В таком возрасте? Когда люди уже только завещания составляют и кефир пьют?
