Он слазил за вторым сапогом, опрокинул его и потряс. На палубу вывалилась жутковатая вещица, помесь кинжала и пистолета. К короткому, зловеще изогнутому лезвию был приделай крохотный пистолетик. Дашер подобрал его и передал мне.
Лезвие было ржавым и тусклым, кончик обломан. Я понял, почему у Дашера такие рваные носки.
– И он все время был в твоем сапоге?
Дашер кивнул. Замок пистолета был не в лучшем состоянии, чем клинок. Когда я попытался его взвести, Дашер вздрогнул.
– Он заряжен?
– Да что ты, Господь с тобою.- Пистолеты Дашера никогда не были заряжены.- Я просто испугался, что сломается замок.
На руке моей остались хлопья ржавчины. Если из этого пистолета когда-либо и стреляли, то с той поры прошли многие годы. Но Грейс, во всяком случае, этого не знал. Я засунул пистолет за пояс и прикрыл выпущенной рубахой. Потом я принялся трясти все еще спящего Маджа. Фримэн и Беттс уже поднялись, но были так слабы, что едва стояли, держась друг за друга.
– Сможете выйти на палубу? – спросил я их.
Они кивнули, стуча зубами. Я подумал, что если Грейс их увидит, то до него дойдет, что у нас не хватает людей.
– Ну пошли.
Мы поднялись на палубу и поползли к корме, сгибаясь под напором ветра, хватаясь за все, что можно. «Дракон» несся еще быстрее; Часы, которые отделяли нас от прибытия в Англию, истекали, но теперь никто не знал, что ждало нас впереди.
Шхуна зарылась в волну, и я с уцепившимся за рукав Дашером, не удержавшись, побежал по палубе. За нами топал Мадж, далеко отстав, уцепились за что-то Фримэн с Беттсом. Волна окатила всех. Наконец мы добрались до мостика и остановились перед Грейсом, самая жалкая команда, какую можно себе представить.
– На мачты! – приказал он. – Мне нужны марсели.
– Но это же невозможно! – начал было я. Он протянул руку к удавке на шее Горна, и я не сомневался, что он без колебаний придушит моего друга.
– Не надо! – крикнул я. – Мы все сделаем.
– Вы трое – наверх. – Он указал на меня, Дашера и Маджа. – Ты, ты и ты.
– Дашер?
– Он же марсовой, не так ли?
Я про себя фыркнул. Любил Дашер приврать. А сейчас он дрожал рядом со мной, пожирая взглядом верхушку грот-мачты, выписывающую немыслимые зигзаги в черно-сером небе. Заря занималась над нашей водной пустошью.
– Вы, двое,- он указал пистолетом на Фримэна и Беттса,- на нижние паруса.
Мы поползли вверх с наветренной стороны. Пушки напрягались в своих креплениях, скрипели деревянными колесами. Мадж поднимался с невозмутимостью, которой я позавидовал. Мачта раскачивалась самым непредсказуемым образом, что же творилось с реями!
Но если я был испуган, то Дашер умирал от ужаса. Правда, ветер удерживал его от падения, прижимая плащ к такелажу. Надутые мехи мешали движениям.
– Я не могу лезть выше.
– Но ты ведь уже не раз туда поднимался. – Я помнил, что во время первого плавания «Дракона» Дашер лазил до самого клотика, чтобы смотреть сквозь туман.
– Но не в такую погоду. Тогда мачта не ломалась, да и пузырей на мне не было. Я не могу из-за них двигаться.
– Так скинь их!
– Ни за что!
– Ну лезь так.
Он вытянул руку, ногу и пополз вверх, как громадная красная летучая мышь. «Дракон» нырял, болтался и качался, плащ вздувался над его плечами.
– Джон, ох, Джон, не могу.
Мадж был уже наверху, выписывая в пространстве кренделя вместе с мачтой. Он посмотрел вниз на меня, я уставился на него, а между нами причитал Дашер, вцепившись в ванты мертвой хваткой.
Снизу донесся громкий хлопок. Уходящая ночь осветилась краткой слабой вспышкой.
– Он в нас стреляет, – понял я. – Дашер, ты можешь двигаться?
– Нет.- Дашер плакал, трясясь и всхлипывая. – Помоги мне, Джон.
– Подержись здесь, – я подтянулся и похлопал его по сапогу, потом быстро полез вниз. Спрыгнув на палубу, я проскочил мимо пушек. Вытащив пистолет, я устремился к мостику.
– Живо наверх! – заорал Грейс. Он направил пистолет сначала на меня, потом перевел его на Горна. Один ствод оставался заряженным.- Я вышибу ему мозги!
Очередная волна ударила в корму. «Дракон» накренился на правый борт, и Горн соскользнул вниз, схватившись руками за сдавивший его шею шнур. Корма опустилась, штурвал с ненавистным разбойником поехал вниз.
Согнув колено, Грейс пытался выправить шхуну. Горн метался у его ног, нащупывая какую-нибудь опору, море вскипало и вспучивалось, наступая на шхуну. Грейс кинул взгляд за борт, и я бросился к нему.
Я летел на него, вопя во весь голос. Он встретил мой взгляд, поднял пистолет, и в этот момент я врезался в него, а волна хлынула через борт. Грейс свалился назад, выпалив в воздух, и исчез в воде, затопившей палубу.
Я схватился за нактоуз. Горн висел на своем шнуре, болтая ногами, руками стараясь сдержать шнур. Я рубанул по шнурку лезвием кинжала, и Горн свалился в тот же водоворот на палубе, в котором исчез Грейс.
Лишенный рулевого, «Дракон» развернулся, захлопали паруса, сотрясая корпус. Я схватил штурвал, но судно поддавалось тяжело и неохотно, как будто увязнув в воде. Наконец оно сдвинулось, и море, кипя пеной, начало отступать с палубы.
И над водой появился Бартоломью Грейс.
Его мертвая маска обратилась ко мне. Вода еще была ему по пояс. Он сделал шаг в мою сторону, сжимая в руке пистолет. Он шагнул еще раз и вдруг задержался, колотя по воде и вздымая брызги. Из-под воды появился Горн, схвативший пирата за плащ.
Они упали и поднялись, сцепившись в смертной схватке среди бушующего моря. Грейс схватился за ворот рубахи Горна, а Горн подбирался к горлу пирата.
Качка швыряла обоих. «Дракон» нырял с одной волны в другую. Пена и брызги взлетали фонтанами.
Горн был больше и сильнее противника. Его громадные руки 'оторвали пирата от палубы. Но Грейс не отцеплялся от воротника Горна. Стоя у борта, Горн взглянул на меня. Потом он что-то крикнул, и руки его напряглись. Сжав Грейса изо всех сил, он прыгнул за борт. Вместе они исчезли в море, оторвавшись от нашего деревянного мирка.
– Горн! – закричал я.- Горн!
Но он исчез, и надежды найти его не было.
«Дракон» нырял в волны, марсель хлопал; подняв взгляд, я увидел Маджа, упрямо пробирающегося к верхушке мачты в попытке его убрать. Дашер еще висел там, где я его оставил, и я понял, что времени прошло совсем немного. Грейса больше не было, и Горн исчез вместе с ним. Я представил себе, как они медленно, сажень за саженью погружаются в океан, обнявшись на вечные времена.
