Но было и еще кое-что.
Тот мужчина, болезненно худой, в цепях, с сильно впалыми щеками, медленно плелся за ней. Он как будто был привязан к девушке и мешал ей идти вперед, все время тянув назад. Когда-то он пропал, но не навсегда. А вот сейчас снова появился. К несчастью.
На вокзале было мало людей, в основном – сонная молодежь и люди чуть постарше. Поезд уже подъезжал к станции, когда она увидела его. Найдя нужный вагон, она увидела Рея, который сейчас спешил помочь ей с сумками.
– Доброе утро, – сказал парень, забрав сумки.
– Не такое уж оно и доброе, – хмуро ответила Катерина, заходя в вагон.
– Что случилось? Не выспалась?
– Да если бы, – она вздохнула и продолжила: – Ты помнишь Мэг, так вот, мы поссорились. И все дошло до того, что она попрощалась со мной, и, видимо, мы теперь не общаемся.
– Ну ничего, думаю, все наладится, – Рей попытался ее утешить, когда ставил сумки.
Катерина тяжело вздохнула, упав на сиденье. Она смотрела в окно, но ни на что не обращала внимание.
Прошло некоторое время, и было объявлено, что поезд отправится через шесть минут.
– Боже, Кэт, чего ты плачешь? – воскликнул Рей.
Она попыталась вытереть слезы, но быстро бросила это дело.
– Понимаешь, очень больно, когда вот так, просто не из-за чего уходят люди, которых ты так любил.
«Понимаю, даже очень хорошо», – сказал про себя Рей.
Она отвернулась, точнее опустила голову, тем самым укрывшись длинными волосами, и смотрела в пол. Теперь и уезжать не хотелось, и делать ничего не хотелось, хотелось просто заснуть и, если не проснуться, то хотя бы очнуться в своей кровати, и ничего этого не было бы. Не было много хорошего, например, Рея, Вены, мечты своей, но не было бы и плохого, как обиды Мэг, этого странного тяжелого чувства, что сейчас стояло и томно дышало могильным холодом в спину.
Она уже думала о том, что ей стоит вернуться, бросить все и дарить счастье, если это возможно, своей подруге, как заметила какое-то резкое движение на платформе. Разглядев объект, она, по пути вытирая слезы, рванулась с места и выбежала.
– Кэт, – сказала Мэг, смотря не в глаза, а на холодный асфальт, – ты знаешь, я тебя очень люблю и очень хочу, чтобы ты была счастлива. Прости меня за вчерашнее. И я повторю, больше всего на этом свете я хочу тебе счастья, поэтому поступай, как знаешь. В любом случае, я буду за тебя рада.
И она подняла покрасневшие, полные слез глаза.
Нежная рука на лету словила кисть Ревности. Теперь настал через Любви говорить. Ее голубые глаза сейчас были темно-синими, как ночной океан, такие сильные и уверенные, что Ревность отступила.
– Я говорила тебе уже, но скажу еще раз: я от тебя не завишу, а ты от меня – да. Причем целиком и полностью. И еще: если ты победишь, то пропаду и я, а если пропаду я, то и ты. Но и это не все. Ты так привыкла спешить и смотреть на свою цель, что не видишь главного – целого поля. Посмотри внимательней, пусть у меня и немного фигур, но я всегда могу больше, чем ты. Поэтому я и выиграю. Ходи!
Она переставила одну фигуру, одну маленькую пешку, тем самым защитив своего короля со всех сторон.
– Нет, нет, нет! – Ревность истерически засмеялась.
Она быстро передвинула одну фигуру.
– Каждый мой вдох – это сила, – продолжила говорить Любовь, – способная на многое, намного больше, чем ты. И, в отличие от тебя, я думаю наперед.
Уже белый конь пересек всю доску.
– Мэгги, дорогая, – тоже плача, говорила Катерина, – ты правда так думаешь?
– Да, – ответила та, обняв подругу, – поэтому езжай в свою Вену и, черт подери, будь счастлива. Будешь ты – буду и я. Хотя бы ради меня будь, договорились?
– Боже, Мэг, ты не представляешь, как это много значит для меня. Спасибо! – она еще крепче обняла дрожавшую Мэг.
– Поэтому вот теперь шах и мат! – твердо сказала Любовь.
Девушка, красивая девушка, что только что стояла напротив нее, начала быстро старится, и через секунду перед Любовью стояла уже дряхлая старуха.
– Нет! – прохрипела та, – ты не можешь!
– Я могу всё, – сказала Любовь и дунула прямо на нее.
В ту же секунду старуха разлетелась на пепел, на сажу, которую тут же подхватил ветер и унес очень далеко, к каменным вершинам гор, туда, откуда она точно не сможет вернуться.
Объявили, что до отправления осталась минута.
– Ну все, все, – быстро проговорила Мэг, счастливо улыбаясь сквозь все еще текущие слезы, – ступай. И помни: будь счастлива, пожалуйста.
– Обязательно, – ответила Катерина, еще раз обняв подругу и поцеловав ее, – спасибо тебе за все.
Мэг ничего не ответила, лишь улыбнулась, закрыв глаза.
Двери закрылись. Поезд медленно уезжал.
– Ступай, папа, – сказала Свобода худому мужчине, что сейчас стоял позади Катерины.
И он тут же пропал.
Соседний вагон весь был заполнен разными фигурами, но был совершенно пуст. Там были чувства, сопровождающие Катерину в новую главу ее жизни: Счастье, Любовь, Мечта, Сила, Свобода и Вдохновение.
Там были и чувства Рея, который, кажется, снова влюбился.
Мэг шла домой счастливая и довольная. Будто только что случилось самое лучшее, что могло вообще произойти.
Старый дедушка с тростью тихо сказал ей, но она не услышала:
– Пойдем домой, дорогая.
Она знала, что Катерина никогда ее не забудет.
– Катерина, почему сейчас так много птиц на рассвете? – поинтересовался Рей, когда они уже ехали в Вене.
Девушка посмотрела в окно, а после в восторге, улыбаясь, откинула голову.
Рассвет сиял, а в небе летали птицы. Много птиц.
И все было хорошо. Как и должно быть.
