— Но ведь это не я стану рассказывать обо всем.
— А ты снимай так, чтобы меня было видно только по пояс, — заявил я в ответ и проглотил очередную таблетку болеутоляющего.
Она пообещала выполнить мое пожелание.
* * *
Нам пришлось выбирать, поэтому мы с Беллой присоединились к Алу и Микале в медленной группе.
— Мы поедем шагом, — пообещал он, когда мы направились к конюшням.
Окинув Беллу оценивающим взглядом, Ал в задумчивости уставился на лошадей.
— Пожалуй, Скаут подойдет вам лучше всего, — заявил он наконец и вывел из стойла черно-белую пегую лошадку, чтобы оседлать ее.
Белла подошла к лошади и погладила ее гриву. Они подружились с первого взгляда.
Сидя верхом на паломино по кличке Счастливчик, у которого оказался искривленный крестец, Ал взглянул на меня грустными глазами.
— Может, подвести вам Дьявола? — Заметив на моем лице испуг, он улыбнулся. — Шучу. Я дам вам Джамбо. Он у нас пожилой и воспитанный, настоящий джентльмен.
— Отлично. Большое спасибо.
Джамбо оказался белым аппалузским скакуном весом никак не меньше двух тысяч фунтов, а его круп шириной не уступал бильярдному столу. Я едва не поперхнулся от изумления, увидев его.
* * *
Остальные гости отправились в нелегкий путь по горам в сопровождении Пола и собак, а что касается нас, то Ал и Микала предложили Белле и мне — как и еще двум парам, Тони и Лиз и Марку и Линн, — неспешную приятную прогулку. Едва мы выехали из корраля, как Счастливчик возглавил процессию, явно не намереваясь уступать лидерство. Я быстро принял это к сведению и потрусил сзади. Ал оглянулся и пожал плечами.
— Они как дети, право слово, — сказал он, — и Счастливчик набросится на любого, если тот попытается занять его место.
С самого начала Джамбо принялся останавливаться, чтобы пощипать траву, оставляя после себя столь же обильные отходы жизнедеятельности. Хотя одна часть меня от всей души завидовала ему, я принялся дергать поводья, чтобы заставить ленивого монстра поторапливаться. Ал вновь обернулся ко мне.
— Как я уже говорил, лошади похожи на маленьких детей. Они могут возбудиться, потерять терпение… а еще они сразу же пытаются понять, кто в паре главный.
Я изо всех сил натянул поводья, но Джамбо по-прежнему с аппетитом щипал траву.
— Вы, конечно, можете мне не верить, но есть такая штука, как излишняя мягкость, — добавил Ал. — Вам придется показать нашему старичку, кто на ком едет.
Так я и поступил. Натянув поводья так, что от напряжения заныли мышцы рук, я почувствовал, как лошадь подо мной сдвинулась с места и затрусила вверх по крутой тропинке.
— Вот и отлично, — заметил Ал. — Теперь он все понял.
После долгого молчания Белла окликнула Ала.
— А почему у вас все лошади мужского пола? — полюбопытствовала она.
Он не задержался с ответом.
— Потому что кобылы иногда становятся неуправляемыми… хандрят, если вы понимаете, что я имею в виду. — Он ухмыльнулся. — Особенно в определенные дни месяца.
Все рассмеялись.
Вокруг нас расстилался восхитительный пустынный пейзаж, ограниченный с трех сторон горизонта горными грядами. У меня возникло стойкое ощущение, будто мы вернулись в неспокойные времена Дикого Запада. Пустынная растительность и скальные образования поражали разнообразием. Ал несколько раз останавливал наш караван, чтобы мы могли полюбоваться видами и проникнуться духом бескрайней пустыни.
— В нашем распоряжении имеется несколько тысяч акров, но сегодня мы не станем забираться слишком далеко.
Я постоянно ерзал, пытаясь поудобнее устроиться в седле, и был чрезвычайно рад тому, что Джамбо, судя по всему, ничуть против этого не возражал. Старожил ранчо проявил ко мне такое же дружелюбие, как и Ал.
В то утро мы побывали на наносных песчаных дюнах. По дороге Ал показывал нам образчики местной флоры и фауны. За исключением двух рогатых зайцев, одной свернувшейся клубком змеи и семейства кружащих в небесах стервятников, аризонская пустыня казалась вымершей. Белла то и дело обеспокоенно поглядывала наверх.
— Похоже, они следят за тобой с того момента, как мы выехали с ранчо, — поддразнил я ее.
Ал коротко рассмеялся.
— Это вряд ли, — сказал он, — но они наверняка надеются, что кто-нибудь свалится здесь и отдаст концы.
Я не выдержал и рассмеялся. Учитывая, что мне становилось все хуже, Белла не увидела в словах Ала ничего смешного — в отличие от меня.
Запив обильный завтрак, который уложила нам в сумки миссис Гомес, целой канистрой воды, мы повернули обратно к ранчо.
— Прежде чем солнце пустыни отдаст стервятникам то, чего они ждут, — заметил Ал.
Возражать не стал никто, даже Микала.
Поездка верхом по пустынной местности, отличающейся какой-то грубой и жестокой красотой, среди зарослей гигантских кактусов, бросила вызов ковбою в каждом из нас. Ноги у меня ныли просто ужасно. Я едва мог стоять, не говоря уже о том, чтобы сидеть. Но на обратном пути меня, как ни странно это прозвучит, куда сильнее заботил явный душевный разлад, от которого страдал Ал.
* * *
Через два часа после нашего возвращения на ранчо с улюлюканьем и завываниями влетел Пол со своей свитой. Покрытые пылью с ног до головы, они довольно улыбались. Я взглянул на Беллу.
— То же самое ждет завтра нас, — сказал я.
— Если только я сумею поднять себя с кровати, чтобы вскарабкаться в седло.
Мы ели мясо, зажаренное на мескитовых углях, сидя за длинными столами, накрытыми клетчатыми скатертями. На ужин нам предложили ребрышки и цыплят, свинину и бобы, огненный соус чили и кукурузный хлеб домашней выпечки. Хотя я прекрасно понимал, что желудок непременно взбунтуется, гарантируя мне бессонную ночь, при виде таких яств у меня потекли слюнки, и минут двадцать, не меньше, я упражнял свои обеденные мышцы. Пока мы ели, Пол и Ал преподали нам импровизированный урок на тему того, как нужно ухаживать за лошадьми и седлать их, а на чучеле коровы показали, как заарканить упрямое животное. Я потихоньку стянул со стола и припас для Молли и Бейли несколько ребрышек.
— Смотри не попадись, — шепотом предостерегла меня Белла.
— А что, нельзя? Или им полагается только козлятина? — негромко поинтересовался я.
Она с любопытством уставилась на меня.
— Если хочешь знать, Тыква за весь день ни разу не попалась мне на глаза.
Белла шлепнула меня по руке.
Разжевав три таблетки противокислотного средства, я сыграл в метание подков, а вот от линейных танцев решил воздержаться. И, как выяснилось, не прогадал. Глядя, как кружится и хохочет во все горло моя прелестная супруга, я почувствовал, что стало легче переносить невыносимую боль в животе.
