Выходит, Кушнарев действительно подставился как-то по-особенному. Ведь обвинение в попытке нарушить территориальную целостность Украины предъявили именно ему, хотя голосование на том съезде, как успела прочитать в Интернете Уварова, было единогласным. Получается, к Кушнареву проявляли особое внимание, и сепаратизм – лишь формальный повод.
Затем были обвинения в злоупотреблениях, которые, кстати, так никто и не доказал.
А потом Евгений Кушнарев трагически погибает. Не сразу, конечно, через полтора года. Но, если уподобиться стилю авторов зарубежных детективных романов, все выглядит так, словно с лета 2005 года жизнь Евгения Кушнарева вышла на свою финишную прямую.
Значит, решила Лена, вся эта история не дает ей покоя только потому, что главный ее участник… Как бы выразиться поточнее? Нет, другого слова не подберешь – убит. Именно убит, из ружья. Случайный ли был выстрел, преднамеренный ли – сейчас не так уж важно. Слово «убит» в данном случае имеет только одно, прямое значение.
Нащупав рукой выключатель над головой, Лена включила ночник, чтобы посмотреть на часы. Начало первого. Звонить клиенту вроде бы не очень прилично. Тем более что Ремизову Уварова собиралась звонить не по его делу, о котором она больше не волновалась, а по личному. Даже взяла мобильник, однако в последний момент передумала.
Пускай спит. Ей тоже нужно заснуть. Как только Лена сама себе объяснила свои подозрения, она почувствовала, что, может быть, ей удастся, наконец, уснуть.
– Где я вам найду за два дня до выборов свободного политика?
Именно так прозвучал вопрос Михаила Ремизова, которого Лена Уварова все-таки вызвонила в половине девятого следующего утра. У нее сразу же возникли совершенно неожиданные и неприличные ассоциации: в общем-то, свободный политик перед выборами – это все равно что свободная девушка в борделе порта, в который вошли сразу три корабля, пришедшие из далеких рейсов. Мысли свои она не озвучила, но просьбу повторила:
– Вы ведь хвастались своими киевскими связями…
– Ничем я не хвастался! – С утра клиент был немного раздражен. – Вообще я сегодня как раз собирался вам звонить – уезжаю в Симферополь. Там тоже сейчас не до меня, так что, думаю, недели две меня никто трогать не будет. В прокуратуре и без моего дела будет куча заявлений по фактам всяких там фальсификаций. Так что, думаю, с вами свяжемся уже ближе к середине октября, тогда же закроем окончательно финансовый вопрос. – Ремизов выдержал короткую паузу. – Ну, во всяком случае, постараемся закрыть.
– За это я не волнуюсь. – Лена несколько кривила душой и даже машинально скрутила фигу, как делают всегда, когда говорят заведомую неправду. – Мне нужно переговорить с человеком, не просто близким к политике, а с действующим политиком. Обязательно из тех, кто знал Евгения Кушнарева. – И, опасаясь, как бы ее не перебили, быстро проговорила: – Я хочу подробно выяснить, как обстояли дела с его обвинением, на чем строилась защита. Это поможет строить, если понадобится, и вашу защиту. Я пытаюсь отработать аванс, господин Ремизов.
– А почему бы вам не выйти на его адвокатов?
– Меня эта история интересует не только с юридической точки зрения. Если Кушнарева пытались посадить за политические убеждения, я должна хотя бы в общих чертах узнать о них. Думаю, – Лена решила добавить немного лести, – ваши убеждения в чем-то совпадают…
– Не совсем, конечно. – По голосу собеседника Уварова почувствовала, что маленькая лесть достигла цели. – Но вы правы, какие-то параллели можно провести. Хорошо, я перезвоню вам минут через тридцать.
Ремизов отозвался через пятьдесят минут, когда Лена уже сама собиралась набирать его, и порадовал:
– Есть человек, готовый пообщаться с вами. Помощник одного из «регионалов», кого – не важно. Учтите, он в случае чего нигде свидетелем выступать не будет.
– Свидетелем чего? – спросила Лена.
– Ничего! – отрезал клиент. – Он даст вам необходимую политическую консультацию. Записывайте номер, зовут его Леонид Дмитриевич…
Поблагодарив собеседника, Лена, выждав несколько минут, набрала продиктованный номер. Услышав в трубке резкое: «Слу шаю!», скороговоркой представилась, сослалась на Ремизова и попросила о встрече.
– Я очень занят, – констатировал незнакомец.
– Я в курсе. Много времени это не займет.
– Надеюсь. Хорошо, приезжайте ко мне в офис. Вы на машине или на метро?
– На машине. – Лена тут же решила брать такси.
– Тогда пишите. – Леонид Дмитриевич продиктовал адрес, объяснил, с какого двора лучше заехать, и предупредил: – Там охрана на входе. Скажете, что ко мне, я предупрежу.
Бывают люди без особых примет. То есть совсем невыразительные и ничем не примечательные.
Леонид Дмитриевич оказался именно таким – самым обычным. Одет в стандартный дорогой костюм. Стандартно подстрижен, гладко выбрит. Если бы Лене показали групповую фотографию, на которой среди прочих был бы и ее новый знакомый, она не смогла бы узнать его. Ну, по крайней мере сразу.
– У меня действительно мало времени, – сообщил хозяин кабинета, даже не предложив ей кофе. – Выборы, работы уйма. Сегодня и до конца буду здесь ночевать, – он кивнул на кожаный диван у стены. – Вы, кстати, за кого голосовать будете?
– Не решила еще, – неопределенно пожала плечами Лена. – Кто слаще обманет.
– Да, – кивнул Леонид Дмитриевич. – Так я и думал. Вот вы видите меня первый раз в жизни, пытаетесь, кажется, решить проблемы неугомонного Миши Ремизова и уже после пяти минут знакомства заявляете: я обманщик.
– Вас я совсем не имела в виду…
– А кого тогда? Вас Лена зовут?
– Елена Андреевна – официально так официально.
– Вот вы, Елена Андреевна, знаете, почему для атеистов Бога нет?
Такого поворота в беседе Уварова не ожидала и сочла за лучшее промолчать.
– Потому, уважаемая, что они в Бога не верят! – с некоторой долей торжественности заявил Леонид Дмитриевич. – Почему-то у верующих с Божьей помощью всегда все получается. Они перед тем, как что-то начать, любое дело, вплоть до зачатия ребенка, просят у Бога помощи и поддержки. Не обязательно в храм идти, понимаете? Попроси поддержки и не сиди сиднем, а начинай трудиться. А как мыслят неверующие? Попросили они у Бога, допустим, сто долларов. Наутро щупают карман – а денег-то и нет! Вывод: если нет денег – значит, нет чуда. А нет чуда – нет и Бога! Раз Бога нет – все позволено, но это уже другая тема. – Он не митинговал, ни к чему не призывал, излагал свои мысли спокойно, даже как-то монотонно. – Вы улавливаете мою мысль?
– Не совсем, – призналась Лена.
– Бог является помощником для тех, кто верит в него, но не перекладывает на Всевышнего скорейшее решение всех своих проблем. Не сидит в ожидании чуда, а занимается их решением сам. Так и политики: да, каждый обещает. Я лично оформляю эти политические обещания в брошюры и листовки, так как отвечаю за идеологическое обеспечение политического проекта. Но поддержки от людей нет! Они хотят все сегодня и сейчас! Не понимают одного: политик – такой же человек. Он производит власть, а власть должна быть одна, по всей территории страны. Если страна расколота, как это мы наблюдаем уже третий год, любые обещания, даже самые сладкие, выполнить невозможно по той простой причине, что люди не видят эффективности работы этой самой власти. И как следствие, перестают верить ее представителям. Это касается любой политической силы. В нашем случае получается так, что сил, называющих себя демократическими, много. И они спорят, кто из них больший демократ. Когда идут ссоры, можно ли говорить о конструктивной работе?
