Он посмотрел на внука:
– Возьмите отпуска, и милости прошу в тайгу, любоваться зимними пейзажами.
Катя вопросительно посмотрела на старика:
– Но ведь женщинам закрыт вход в мужской монастырь.
Отец Павел улыбнулся:
– Монастыри на Руси и создавались для того, чтобы в лихие времена укрывать в своих стенах тех, кому нужна помощь и защита. Сейчас защита нужна вам.
Катерина покачала головой:
– Я не могу. Спасибо, но нет. Мой хороший друг пропал, пропал и американский писатель, ещё один человек убит. Я не могу прятаться на Святой Земле. Я должна во всём разобраться.
– Ты, Катюш, не суетись, – улыбнулся Дмитрий, – погости у деда, подыши свежим воздухом, а мы найдём твоего друга. Пойми, если бы не твоё исчезновение, мы с Фёдором сейчас бы занимались именно этой проблемой, а не искали тебя денно и нощно.
– Значит, по-вашему, я просто путаюсь под ногами, мешаюсь, – фыркнула Катька, – а ведь именно я начала распутывать эту историю. И что же, теперь Катя никому не нужна? Иди, Катя, любуйся зимними пейзажами! Спасибо большое.
Девушка встала из-за стола и подошла к окну. Слёзы солёными струйками катились из глаз, но она скорее согласилась бы умереть, чем показать собравшимся свою обиду.
Отец Павел подошёл к девушке и обнял за плечи.
– Не гневайся, дочка, не давай злым духам повода для радости. Коли таково твоё решение – действуй, но осторожно. А коли передумаешь – я всегда буду рад видеть тебя и твоих друзей на Святой Земле. Димитрий знает, как туда добраться.
Катя шмыгнула носом и с благодарностью посмотрела на старика.
– Батюшка, – подал голос Василий, – а что нам делать с этими иродами, которые устраивают в Кедровке ночные оргии?
– То, что и деды ваши делали – изловим их. А там будет видно, чего они боятся – света белого, водицы святой или правосудия. Но ясно одно: зло должно быть наказано. А пока молитесь.
Мужчины стали пить чай, а Катерина кинулась собирать вещи.
– Молодость! – рассмеялся Отец Павел. – Только была при смерти, а уже носится, как веретено. Но ты, Дмитрий, все-таки покажи её доктору.
– Не волнуйся, дед, обязательно покажу. И в первую очередь психиатру. Пусть поставит ей мозги на место. А то больно шустрая.
Через час Дмитрий с Катериной уже мчались по трассе, ведущей в Техногорск. Ко всеобщему удивлению, Катя быстро согласилась оставить свою машину в Кедровке, под присмотром бабы Луши. Девушка была ещё слаба и не решилась сесть за руль огромного «джипа».
Глава 25
Лада вошла в пустой зал ресторана и опешила: неужели она опоздала? Тимофея Ильича здесь не было. Она села за столик и заказала кофе. Что делать дальше? Но тут она увидела официанта с подносом. Он деловито свернул за угол и постучал в неприметную дверь. Лада встрепенулась. Кабинки! В этом ресторане кроме основного банкетного зала есть ещё и кабинки!
Девушка дождалась, когда официант выйдет и скроется на кухне. Быстрее молнии она пересекла зал и остановилась около заветной двери. Из комнаты доносились голоса. Один она узнала – он принадлежал любимому начальнику, а вот голос второго человека слышала впервые.
Лада прислонилась к двери.
– Мистер Берри не станет церемониться с тобой, поверь мне, господин мэр. Твой труп найдут в лесу, обезображенный до неузнаваемости голодными волками.
Лада закусила губу, чтобы не закричать.
– Поэтому я и позвал тебя, мне нужна помощь.
– Помощь? Это можно, тут только вопрос в цене.
– Сколько? – Голос мэра был тихим и подавленным.
– Два лимона зеленью.
– Два лимона?
Собеседник Слепцова противно хихикнул:
– Вот видишь, как высоко я ценю твою жизнь, Слепень! Но это ещё не всё. Ты должен приложить все силы, чтобы Братство доверило мне маленький городок. Очень хочу стать мэром, как и ты. Чем я хуже?
В кабинке воцарилось молчание.
– Ладно, Сова, – наконец проговорил Слепцов.
– Но и это ещё не всё. Пообещай, что ты будешь меня слушаться и делать то, что я говорю.
– А у меня есть выбор? – грустно усмехнулся Тимофей Иванович.
– Да ты кушай, Слепень, кушай, ты ведь любишь жрать сырое мясо с кровью. А я буду задавать тебе вопросы. Итак, первый: что случилось с той девкой в Кедровке, которая выследила тебя?
– С журналисткой? – спросил мэр.
– С ней.
– Понятия не имею. Пришлось оглушить маленько. Думаю, что оклемалась на морозе, добралась до избы…
– Совсем ты из ума выжил. Неприятностей захотел?
– О каких неприятностях ты говоришь? Она уже пыталась меня скомпрометировать, да только ничего не получилось.
– Хватит разводить сопли. Девку надо кончать. Пару ребят я направлю в Кедровку, а Малыш отправится к ней домой, вдруг она решит вернуться в город. Сообразим несчастный случай. Дружки этой девки должны исчезнуть. Хотя бы на время, нечего под ногами путаться.
Лада плотнее прижалась к двери. Видимо, Сова звонил кому-то по мобильному. Он приказал отправить двух бойцов в Кедровку и назвал адрес, где должен был появиться таинственный Малыш.
– Ты ещё держишь у себя Малыша?
Сова расхохотался.
– Это мой сувенир, память о Братстве.
– Значит, это карлик прикончил бомжа.
– Догадливый ты, Слепень. Он оказал тебе бесплатную услугу. Я случайно узнал, что человек, биографией которого ты владеешь, оказался живучим. Пока он жил, ничего не помня, среди бомжей, опасности для нас он не представлял. Но вот суета с электричками мне сразу не понравилась. Представь, какой мог бы разразиться скандал, если бы он попал в Знаменск и всё там выяснил! Чудо, что по пьяни он залез в электропоезд, идущий в обратном направлении, и поехал в депо!
– А зачем твой маленький уродец поплёлся за ним в морг?
– Не называй Малыша уродцем. Он вполне симпатичный парень. А поплёлся, как ты говоришь, в морг он потому, что вещицу ценную потерял. Когда он профессора того… Тот схватил Малыша за шею и сорвал с него цепочку, на которой висел ценный амулет. В морге мой маленький друг не стал копаться в вещах, а сгрёб всё в баул и притащил мне. Даже врача обыскал, на всякий случай. Так ко мне попала очень интересная информация. Я узнал много важного, очень важного. Хотел я сначала американца прикончить…
– Ты с ума сошёл! – закричал мэр. – Именно этот американец и должен был вывести нас на след девчонки. Мои ребята ждали его на вокзале. А он как сквозь землю провалился.
– Не горячись, Слепень. Твои ребята его ждали, а мои взяли.
– Он жив?
