Книга Проживи мою жизнь - Терри Блик

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84

Чёрная лента асфальта, пучеглазые встречные автомобили, рассыпанная мозаика фонарей, повороты, чуть больше скорости, притормозить, сощуриться от выплеснувшегося на полнеба половодья луны, заметить в полыхнувшем бледном свете распавшуюся на капли золотого и алого воска цветную кисею Спаса-на-крови, остановиться, приопустить окно, вдохнуть острой свежести, заметить стёртые сумраком лица случайных прохожих, выйти за теряющейся в нескольких шагах танцовщицей…

Майя совсем не ожидала, что Орлова не поедет домой, а рванёт на Английскую набережную, приткнёт машину и беспечно, не оглядываясь, прохладная и ускользающая, медленно пойдёт вдоль парапета. Беспокойство, охватившее Верлен, занялось, как высохшая степь от случайного костра, загудело в затылке, вытолкнуло вслед, и приходится делать вид, что ничего особенного не происходит, и сливаться с фасадами домов и группками гуляющих туристов, не привлекая внимания, но и не выпуская из виду Диану, и мысленно ругаться на неосторожность, и держать в напряжённых ладонях рвущиеся вожжи страха, что кто-то может подойти к девушке и навредить ей…

Тангера, засунув руки в карманы, сделала круг до Благовещенского моста, сейчас вздыбленного в небо, как остановленный на скаку жеребец, и обратно к машине, бездумно рассматривая проплывающие корабли и баржи, переменчивую тяжёлую воду Невы, и пыталась отделаться от сожаления о собственной нерешительности, и строила планы на завтрашний обед, и искала повод вытащить Майю на любимую крышу, чтобы можно было, ничего не объясняя, взять её за руку, и может быть, тогда станет понятно, стоит ли вообще о чём-то говорить и признаваться в…

Вздрагивала зябко, отбрасывала за спину с плеч вьющийся тяжёлый водопад, придумывала себе упоительное счастье, когда ты тонешь в музыке, и рядом есть та, которая тебя слышит, и ведёт, и держит, и принимает… И не нужно захлёбываться в молчаливом отчаянии…

* * *

Проспав всего три часа и поднявшись, как обычно, в шесть, Майя всё делала замедленно: долго стояла под горячей водой в душевой кабине, долго вытиралась, то тут, то там обнаруживая островки брызг, долго смотрела в зеркало, не узнавая своё лицо и неразборчиво, шёпотом ругала себя за непривычную утомлённость.

Долгими глотками отпивала сок, опираясь обнажённым плечом на кирпичную кладку косяка, дышала ароматом кофе, сжав узкую тонкую кружку обеими руками. И всё думала: куда же повести обедать Орлову? Нужно что-то камерное, уютное, где можно не спешить и где никто не помешает. Ничего лучше ресторанчика «Le Boat» на Синопской набережной в голову не приходило: строг, сдержан, отличная кухня. Созвучен погоде. Можно сесть с видом на набережную, если, конечно, Диана захочет. Судя по всему, ей нравится бывать у воды… Да, нужно заказать.

Майя через сайт зарезервировала столик. Тоскливо взглянула на полыхающее рассветное небо, вцепилась руками в кудри и, застонав, опустила локти на стол. Посидела так несколько минут, уговаривая себя на новый рабочий день: никто не должен знать, что бушует внутри. Встряхнулась, поднялась и снова замерла перед открытой дверью гардеробной.

Мысленно пнула себя: «У тебя не свидание! Это просто переговоры». Выбрала очередную жемчужно-серую узкую рубашку, чёрные брюки с широким поясом, удлинённый приталенный чёрный пиджак, классические штиблеты. Осмотрела себя в зеркале, недовольно дёрнула плечами, но переодеваться не стала. Подхватила сумочку и вышла.

Пять часов до новой встречи тянулись резиновой вечностью. Майя вроде бы была погружена в работу, отвечала на звонки и письма, цифры мельтешили перед ней с бешеной скоростью, а всё равно гулко и пусто. Только острой кардиограммой плеснула минута, когда звонила Орловой и назвала ресторан. Оказывается, она его знает и очень рада. Булькнуло ядовитой жижей непривычное чувство ревности: интересно, с кем из своих пассий танцовщица туда ходила.

Перед глазами встали отчёты службы наблюдения, да ещё Шамблен с утра подлил масла в огонь: выяснилось, что у девочки до недавнего времени была бурная личная жизнь: те три красотки в прошлом году, о которых они уже знали, дополнились недвусмысленными фотографиями посетительниц школы танго, которые размещали снимки в соцсети, даже не заботясь о настройках приватности.

Конечно, короткие жаркие объятия, снятые танго-клипы, встречи – вовсе не доказательство того, что они продолжались в постели, но вот длинные и томные взгляды почему-то поднимали со дна души глухую муть раздражения. Пытаясь обуздать не ко времени разыгравшееся воображение, Верлен перешла к собранным фактам по парням. И, чёрт возьми, там тоже обнаружила фотографии, нежные и страстные. И как понять, постановочные они, или в этой школе вообще принято спать друг с другом и совершенно этого не скрывать?

Майя чертыхалась, в голове, как пароходы в чёрном тумане, сталкивались мысли, тонули, всплывали, и было маятно и беспросветно от собственной стереотипности и банальности: видишь руку на талии – всё, однозначный жест близости, но ты подумай, подумай хорошенько – это школа танго, ты же сама видела, как они прикасаются друг к другу, как смотрят…

Не надо, не представляй, это просто раскалённое лето спицей торчит в горле, оно скоро закончится, ты, может быть, напьёшься, и станешь немного умней. Эти взгляды со снимков просто бликуют, обманчиво и больно. Она для тебя – проводник, чтобы вернуться в проклятую сизую осень и потом из неё выбраться. А этот сверкающий кобальт, эта резкая просинь – для другой или для другого, но точно не для тебя.

Выбралась из банка украдкой, погладила руль «Ягуара», опустила щиток от солнца, вырулила на набережную: «Ты прав, père, чувствовать – это смертельно. Смертельно опасно. Смертельно больно».

* * *

В ресторане – много натурального камня, буковые столы, белые и синие бокалы, хрустящие салфетки, удобные стулья, вышколенный приветливый персонал – всё элегантно, даже роскошно. Самое время вспомнить, кто ты есть: с достоинством, прямыми плечами, гордой головой пройти к заказанному столику, едва заметно кивнуть официанту, сдержанно взять предложенную винную карту, погрузиться в изучение знакомых названий и ждать, когда небо снова разверзнется синими молниями Дианиных глаз. И тщетно уговаривать себя сотворить невозможное: сидеть ровно, не чувствовать, отстраниться, просто работать.

Колючие мысли караваном плелись сквозь белый поющий песок томительного ожидания. Дверь открылась, и в косых лучах ворочающегося в небе полуденного солнца проявился контур Дианы. Сердце со всего размаху саданулось о грудную клетку, ободрало нежную кожицу, заскулило ушибленным щенком. Верлен дёрнула плечом, потёрла ключицу: «Заткнись. Это не твоё. И никогда не будет твоим».

Диана, непривычно тихая и подавленная, подошла, опустилась на стул, негромко поздоровалась и тут же уткнулась в меню. Майя поздоровалась и, стараясь не показать своего беспокойства, сощурилась и внимательно посмотрела на танцовщицу:

– Всё в порядке?

Орлова, не поднимая глаз, утвердительно кивнула, так же тихо спросила:

– Ты что-нибудь заказала?

Верлен подавила в себе желание протянуть через стол руку, приподнять ровный подбородок и заставить Диану посмотреть на неё. Вполголоса уточнила:

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84