— Ну что ж, возможно, ты ошибся.
Он улыбнулся в ответ, и она почувствовала, как ее сердце заколотилось.
— Ошибся? — повторил он. — Ну нет, ничуть.
Я просто забыл, как ты переменчива.
К своему ужасу, вместо того чтобы рассердиться, Мелисса едва не засмеялась. Ее губы слегка дрогнули в ответной улыбке, но она поспешно сомкнула их.
Доминик успел заметить это легкое движение; рассмеявшись, он поднял ее сильными руками и с озорством в глазах прошептал на ухо:
— А теперь, дорогая, помолчим, если ты хочешь узнать, какой я любовник.
Разрываясь между желанием заткнуть уши, чтобы не слышать его слов, и засмеяться вместе с ним. Мелисса перестала сопротивляться. Он был неотразим, и она подозревала, что уже проиграла эту схватку. Но ведь он признался, что не хотел на ней жениться. Решив защититься от дальнейших обид, она прошептала:
— Я просто хочу, чтобы ты знал: я выполню обязанности жены, согласившись… Доминик, улыбаясь, нежно опустил ее на тонкое покрывало.
— А я, — тихо сказал он, — только исполню долг мужа.
Доминик посмотрел на нее. Шелк рубашки соскользнул, и сосок маленькой груди торчал над кружевом; его улыбка исчезла, он точно загипнотизированный смотрел, не отрываясь, на грудь Мелиссы, а потом прошептал:
— Да. Конечно, долг мужа.
Одним движением он сбросил с себя халат, и Мелисса увидела мускулистую, хорошо развитую грудь в черных завитках волос, а потом его лицо закрыло все — он целовал ее, и она отдалась его воле.
Мелисса так боялась, что он набросится на нее, как голодный зверь, но Доминик не спешил, он отдавался наслаждению от поцелуев, которыми осыпал ее тело. У нее кружилась голова, и последние мысли о сопротивлении исчезли. Но вскоре ему стало мало поцелуев, он языком пробовал на вкус ее кожу, его зубы покусывали тело девушки. Ощущение было неописуемым, и она замерла от наслаждения, когда он легонько прикусил мочку ее уха… Поцелуи Доминика сводили ее с ума, прикосновения вызывали трепет, а когда он спустил с плеч сорочку и дотронулся до соска, Мелисса едва не потеряла сознание. Едва дыша, она покорно лежала, не в силах двигаться или думать о чем-то, кроме того, что он с ней делает. Его теплые губы слегка касались ее груди, покрывая поцелуями. Желание охватило ее волной, а когда он, как ребенок, сосал ее грудь. Мелисса оказалась в таком чувственном водовороте, которому нельзя было противостоять.
Девушка наивно полагала, что будет бесстрастно принимать ласки мужа, механически подчиняться его требованиям. Но очень скоро она обнаружила, что не в силах совладать с собой; она запустила пальцы в его волосы, притягивая ближе к груди, выгибавшейся ему навстречу. Ее соблазнительные движения сделали свое дело — он еще сильнее сжал ее грудь, покусывая сосок, и она застонала, не сознавая, что этим разжигает его.
Снова и снова его губы возвращались к ее груди, а руки все быстрее двигались по телу. Мелисса сперва робко, а потом смелее отвечала на его ласки, обнимала его широкие плечи. Она ощущала напряжение его мускулов, когда гладила ею по спине. Какое это наслаждение — дотрагиваться до него! Она чувствовала, как сильно он реагирует на ее прикосновения, и, осмелев, медленно провела рукой по талии.
Тихо застонав, Доминик вдруг поднял голову, блестящими глазами страстно посмотрел на нее и снова припал к ее маленькой груди с возвышающимися коралловыми сосками. Ее одежда скрывала остальную часть тела от его жадных глаз, и, поцеловав ее между грудями, он прошептал:
— Я хочу увидеть тебя всю… так ли ты красива, как я рисовал в своих мечтах. — Доминик сорвал остатки ее одежды и бросил их на пол. В пляшущем пламени свечей, сияя серыми глазами, он рассматривал тело девушки. Ее кожа блестела на лиловом покрывале, как нагретый солнцем плод. Мелисса окаменела, внутри нее шла борьба между стыдливостью и страстью. Доминик смотрел на ее стройные щиколотки, длинные красивые ноги. Его взгляд на несколько секунд задержался на нежных кудряшках внизу живота, потом скользнул дальше. Да, он получил то, что хотел. И не в силах ограничиться созерцанием ее тела, он положил руку на ее плоский живот и медленно повел рукой от талии к упругой груди.
— Ты прекрасна. — прошептал он. — Гораздо прекраснее, чем я думал.
И Доминик снова страстно целовал ее, а его руки словно исследовали тело девушки. Жар и тяжесть его сильного тела пугали Мелиссу, но вот ногами он раздвинул ее ноги, а между ними…
А между ними…
Мелисса задрожала от возбуждения и страха, когда его руки двинулись к ее бедрам и он прижался к ней еще теснее, заставляя чувствовать всю силу своей страсти.
Растерявшись от нового приступа чувств, охвативших ее. Мелисса потерянно отвечала на пламенные поцелуи, руками обнимала его шею, а телом инстинктивно прижималась к нему. Ее грудь терлась о жесткие волосы на его груди, когда они сплелись в страстном объятии, и ощутила мучительное томление плоти. Прикосновение его рук, гладивших бедра и ягодицы, усиливали жажду того, что должно было случиться. Поцелуев и ласк уже было недостаточно. Она ждала чего-то большего, все теснее прижимаясь к Доминику. Ее бедра выгибались ему навстречу и требовали чего-то, а соски горели, вдавившись в его грудь огненными точками.
Доминик был опьянен ее возбуждением. Он хотел ее, хотел дать облегчение напряжению, охватившему его плоть, и его рука потянулась к нежным завиткам. При первом прикосновении его к сокровеннейшему месту на своем теле Мелиса напряглась, инстинкт подсказывал ей защитить его, и она попыталась увернуться, но Доминик был готов к этому и хрипло прошептал:
— О нет, моя прелесть. Не делай этого. Позволь мне… — Его руки скользили по ее груди, он шептал:
— Дай мне доставить тебе наслаждение, позволь мне научить тебя…
По телу Мелиссы пробежала дрожь, и, застонав от сладкой муки, она расслабилась. Его губы обхватили ее сосок, жажда и томление в чреслах обострились, девушка едва не вскрикнула от страсти, охватившей ее. Эта ласка Доминика разрушала все сдерживающие начала. Охваченная жарким приступом желания, она прильнула к нему, ее руки гладили широкую спину мужа.
— О, Доминик, — простонала она. — Я хочу…
О, пожалуйста… Пожалуйста…
Он чувствовал ее томление, жажду ее тела, и это сводило его с ума. Боясь, что утратит контроль над собой, если вовремя не прекратит эту сладкую муку, он сжал руки Мелиссы и накрыл ее своим телом. Она чувствовала, как он задрожал. Это ее муж и единственный человек, вызывающий ее страсть, единственный мужчина, который целовал и ласкал ее! Единственный мужчина, который доводил ее до головокружения своей близостью… Ее губы были совсем близко от его рта, и она, задыхаясь, прошептала:
— Возьми меня, Доминик… Сделай меня твоей настоящей женой…
Она чувствовала, как дрожь пробежала по его телу, но не знала, какое огромное наслаждение он испытал от ее слов. Не в силах больше думать и сдерживаться, помня лишь о томящем желании, охватившем его, Доминик жарко целовал ее, все крепче сжимая ее запястья, потом одним внезапным движением пронзил ее плоть.
