В дверь позвонили.
– Мам, ну всегда же…
– Мне все равно, что всегда, – почти взвизгнула она. – Я твоя мать, и сегодня ты придешь домой не позже десяти. Ясно?
Райан знает правила приличия и не стал звонить дважды, но я просто почувствовала, как он стоит там и ждет.
Ладно, упорством ничего не добьешься.
– Хорошо, – сдалась я, пытаясь и видом выразить согласие. – Увидимся в десять.
Мама с облегчением вздохнула. Папа, кажется, тоже расслабился и махнул рукой на прощание:
– Осторожно там, малышка.
Я дулась всю дорогу к кинотеатру. В Пайн-Гроув он один, и всего двухзальный. Сегодня выбирал Райан, и, конечно же, он выбрал боевик. Я закатила глаза, притворяясь раздраженной, хотя на самом деле сама была не прочь его посмотреть. Хотя у меня в паладинском запасе уже полно приемчиков, лишние не помешают.
Уже взяв билеты и оказавшись внутри, я рассказала Райану про мамино условие. Он нахмурился и сунул руки в карманы.
– Ого. Ладно. Просто… лучше бы ты сказала до того, как мы пришли сюда.
В холле воняло горелым попкорном и колой, а народу натолкалось даже вроде больше, чем обычно по субботам. Здесь всегда людно – как иначе, единственный кинотеатр в городе, – но сегодня было просто не продохнуть. У меня чуть не проснулась клаустрофобия.
– Почему? – спросила я.
Кто-то толкнул меня в спину. Райан ссутулился и придвинулся.
– Лучше бы мы чем другим занялись, а не фильм смотрели.
Может, я просто перенервничала. Может, все еще злилась на маму и хотела сорваться. Или, правда, Райан меня немножечко достал.
– И что, если бы ты знал, то между свиданием и валянием дурака выбрал бы последнее?
– Харпер, – понизил он голос и оглянулся.
Неподалеку пожилая учительница из воскресной школы, миссис Кэйтсби, покупала мятные конфетки. Я должна была быть в ужасе, что она могла услышать, но нет. Ни капельки. А вот Райан – да.
– Говори тише. И я не об этом. Просто когда мы были наедине в последний раз? Еще до бала?
– Я была занята.
Райан только глаза закатил.
– Ага, конечно. Школой, Котильоном и любой другой херней, что куда важнее парня.
Поверить не могу. Я ссорюсь с парнем на людях. У женского туалета я заметила Эбигейл и Аманду. Они помахали мне, а из дверей показалась Мэри-Бет. И сперва она уставилась на Райана. В ее глазах без сомнений загорелось… нет, даже не желание, скорее беззаветное обожание, в его самой тяжелой форме.
– Не смей называть мои занятия глупыми, – чуть ли не шепотом возмутилась я.
Я попыталась сохранить невозмутимое выражение лица, чтобы девчонки не догадались о ссоре, но они уже направились к нам.
– Извини, Харпер, – выдохнул Райан. – Господи, мне иногда кажется, вся твоя жизнь – огромный список дел, причем я болтаюсь в самом низу, а ты время от времени делаешь мне подачки.
Я дернулась, как от удара. Не только потому, что это обидно, а потому что до боли напоминало правду.
– Ты не внизу, – успела сказать я. Затем подошли Эбигейл, Аманда и Мэри-Бет, и мне пришлось мигом сморгнуть слезы и изобразить широкую улыбку. – Привет, девчонки! – чересчур радостно воскликнула я.
– Привет, Харпер, – отозвалась Мэри-Бет, не отрывая взгляда от Райана. – Ребят, у вас все в норме?
– Да! – хором ответили мы.
Слишком быстро. Близняшки переглянулись, а я взяла Райана под руку. Его мышцы окаменели, я прямо чувствовала, как в нем гудит напряжение. И пусть он улыбался девчонкам, они тоже все ощутили.
– Райан хочет затащить тебя на этот дурацкий «Крепкий кулак»? – после неловкой паузы спросила Эбигейл.
– У-у-ужас, – протянула Аманда. – Терпеть такие не могу. Райан, будь джентльменом, своди девушку на «Обещание». С нами рядом сядете.
– Мэнди, – сестра пихнула ее локтем, – они хотят побыть вдвоем.
Мэри-Бет сглотнула. Туфли у нее, наверное, реально классные, раз она их так старательно рассматривает.
– Ой, да ладно. – Аманда изящно забросила в рот кусочек попкорна. – Будто они по кинотеатрам целуются. Это… – Она скривила миловидное личико. – Как мои родители такое вытворили бы. Без обид, ребят.
Райан напрягся еще больше. Люди все заходили, и когда я придвинулась ближе, чтобы избежать давки, он самую малость отшагнул. Изо всех сил стараясь не думать об этом, я вцепилась в его рукав.
– Вообще-то я хочу посмотреть «Крепкий кулак».
Близняшки недоверчиво фыркнули, а Мэри-Бет робко улыбнулась.
– Кажется, он крутой, – пробормотала она.
Аманда и Эбигейл одинаково нахмурились.
– Вот и нет, Мэри-Бет. Там насилие, кровища… Буэ, – содрогнулась Аманда.
– Чтобы понять офигенность этого фильма, Аманда, нужна игрек-хромосома, – произнес Райан и кивнул Мэри-Бет. – Или быть крутой чикой, как Эм-Би.
Эм-Би?! С каких это пор Райан дает Мэри-Бет прозвища? Никто другой ее так не звал.
Она зарделась, и, хотя я считала, что розовый рыжеволосым ужасно не идет, немного краски на щеках придало ей обаяния. А Райан мягко улыбнулся, и я узнала эту улыбку. Раньше он так улыбался мне.
Теперь боль в груди не имела ничего общего ни с Дэвидом, ни с опасностью, ни с магией. Чисто подростковая драма. И это больно. Да по фиг, если ему вдруг нравится Мэри-Бет, но зачем вести себя так перед Амандой и Эбигейл?
Погодите. По фиг? Мой парень заигрывает с краснеющей девицей, а мне неловко, потому что подруги смотрят?!
Посреди кинотеатра и такой толпы, будто весь город собрался, до меня дошло. Мне больно не от того, что Райан влюбился. Я боюсь того, что обо мне подумают люди. Что за хрень.
Стало невыносимо жарко, а от запаха попкорна затошнило. Безумно захотелось домой. Развернуться и уйти? Пойдет Райан за мной или пожмет плечами и будет смотреть «крутой» фильм с Эм-Би? И почему мне от одной этой мысли не хочется повыдергивать Эм-Би рыжие патлы?
– Харпер? – Аманда тронула меня за руку. – У тебя все нормально?
Оказывается, я водила взглядом по кружочкам узора на грязном темно-синем ковре. Подняв глаза, я постаралась улыбнуться, но, судя по выражению лица Эби, вышло плохо.
– Ага, просто тут жарко.
– Точно, – согласилась Эбигейл. – Только глянь на Мэри-Бет, она уже как помидорчик.
Щеки у Мэри-Бет действительно были уже скорее красными, чем розовыми. Аманда попыталась скрыть смех за кашлем. Как же я от этого устала.
– Тогда пойдем места займем, пока до смерти не зажарились, – потянула я Райана за рукав.
Я шагнула вперед и взглянула на очередь за газировкой и желатиновыми мишками. Почти всех я видела или в школе, или в церкви. А потом Мэтт Шиен, двенадцатиклассник из Академии, отошел, и я уставилась в очень знакомые – и очень безумные – темные глаза.
