Это пришел палач.
Наутилус Помпилиус «Клетка» Тимур, наши дни
Разлепив веки, я с трудом уговорил себя подняться с кресла и дойти до комнаты отдыха, чтобы поставить кофе. Адская усталость, оставшаяся после вчерашней уборки у Лазаревых, и очередная бессонная ночь — к Илоне приехали родители — дают о себе знать. Шестнадцать пополудни, а я, ничего не соображаю и мечтаю только об одном — рухнуть мордой в подушку. Желательно, чтобы эта подушка пахла ромашковым шампунем, а сама обладательница оного лежала рядом.
Угораздило же высыпаться только тогда, когда Романова рядом. Сам не знаю, как так получается, но и оспаривать этот факт не могу — только с ней ночью не вижу ни кошмаров, не просыпаюсь от фантомных болей в руке и на лице, не слышу грохот разрушающегося здания над головой. Дожил почти до сорока лет, а лучшее сильнодействующее снотворное обладает голубыми глазами и варит самый вкусный кофе.
Про последний я не говорил. Пусть думает, что таланта баристы у нее нет в помине.
Выползая в приемную, бросил на Илону усталый взгляд, и та ответила мягкой улыбкой, продолжая разговаривать по телефону. Прошептав одними губами: «Кофе?», я дождался утвердительного кивка и побрел в комнату отдыха.
Заправив кофеварку, присел на стул и потянулся до хруста в суставах. В этот момент в помещение ввалился Денис. Встал на пороге, испуганно озираясь по сторонам.
— Заходи, чего застыл, — пробасил я.
— Да, я думал вы у себя… — пробормотал тот, уставившись в пол.
— Ну, а я здесь. И я не кусаюсь, — усмехнулся, от чего Дэн вздрогнул, — Кофе вот поставил.
— Кофе — это хорошо.
В воздухе повисла неловкая пауза. Как же меня это бесит — это вечное молчание, отведенные взгляды. Даже вчера, едва я вышел во двор, чтобы помочь с уборкой снега, все веселье прекратилось — ребята молча орудовали лопатами, бросая общие фразы и старательно избегая смотреть мне в глаза.
И почему, спрашивается? Да, я не целуюсь в десны со всеми подряд, но это не значит, что я ем людей заживо.
— Что-нибудь слышно по делу Лары? — тихо спросил я.
Дэн покачал головой, осторожно усаживаясь рядом.
— Наблюдаем. Илюха же у нас юрист, посоветовал собрать больше компромата. Вы еще с ней не говорили?
— Ты, — я резко поправил его.
Денис удивленно моргнул, явно не понимая.
— Ты, Дэн. Хватит выкать, достали уже, — устало потерев лицо ладонью, выдохнул, — Даже вчера в неформальной обстановке по имени-отчеству. Хорош, правда.
— Но, Тимур Марато…
— Заткнись, ради Аллаха.
— Вы же начальник, — надавил он, приподнимая бровь.
— Временный. Лазарев вернется, и я буду таким же рядовым сотрудником, как любой из вас, — сделав паузу, я выдохнул, — Поскорее бы.
Замолчали. Я прикрыл глаза, слушая, как в кофеварке стучали капли; а Дэн нервно ерзал на стуле. Затем тихо спросил:
— Вам больше нравилось оперативной работой заниматься?
— Тебе. И да. Переговоры, костюмы, удавки эти, — я дернул галстук, — Бесит.
— Понятно. Кофе готов.
Я приоткрыл один глаз, отчаянно борясь с зевотой.
— Нальешь?
— Конечно, — подскочил Дэн.
— Мою кружку знаешь?
— Большая?
— Ага.
Денис кивнул, разливая напиток по чашкам. Когда он протянул мою, я встрепенулся и вспомнил:
— Надо Илонке тоже сделать, она просила.
— Все на телефоне, радистка наша?
— Ну да. Плесни сливок и два кусочка сахара, — проинструктировал, старательно игнорируя его небрежное «наша», и сделал глоток, — Значит, Илья советует собрать больше информации, да?
— Да. Там дело гиблое — сто процентов будет суд. Илюха пробил по своим каналам адвоката, с которым встречается Саша — без вариантов мирного урегулирования. Уж не знаю, зачем ему забирать ребенка — Ларка не пьет, не курит, да и в Сан Саныче души не чает.
— Кто его знает. Может, алименты платить не хочет.
— Да уж. — Дэн презрительно фыркнул, — Слушайте, а вы… Ты, — поправился быстро, я даже моргнуть не успел, — Не хочешь с нами сегодня в бильярд сходить? У Макса день рождение, он проставляется.
— У Макса? — нахмурившись, я припомнил какое сегодня число и покачал головой — вот уж голова дырявая, — Можно. А он-то против не будет?
— Да не будет, ты только лицо попроще сделай, начальник, — Дэн улыбнулся.
— Тогда пойду. Правда, мне надо Романову домой отвезти после работы. Во сколько?
— В восемь сбор, — Денис осекся, а потом отвел взгляд, — А у вас с Илонкой все серьезно, да?
— А вот свою личную жизнь обсуждать не намерен, — отчеканил я, поднимаясь, — Уж не обессудь.
— Да я ничего, я понимаю… — пробормотали мне в спину, когда я, подхватив кофе Романовой, удалился из комнаты отдыха.
Илоны на рабочем месте не было — я искренне удивился глядя на пустующую стойку. Вздохнул и открыл дверь кабинета, застывая на пороге — вот и нашлась пропавшая.
Ее туфли валялись на полу; а сама, прикрыв лицо какими-то бумагами, растянулась на диванчике в углу.
Я тихо кашлянул, и она опустила лист, взглянув на меня одним глазом, а затем снова спряталась.
— Боже, я так устала, Агеев. Можно я полежу немного?
— Можно, — улыбнулся, — Я тебе кофе принес.
Илона тут же откинула бумаги с лица. Протянула руку и выхватила у меня кружку, расплескав пару капель на ковролин. Цокнув языком, я толкнул ее колени бедром и уселся на освободившееся место. Романова, не долго думая, закинула ноги на меня и немного приподнялась, чтобы сделать глоток.
Поставив кружку на пол, я принялся рисовать круги на ее щиколотке, и, услышав довольный гортанный звук, немного размял затекшие мышцы.
— Лучше?
— Да, определенно да, — промычала она, наблюдая за моими руками.
Сделав еще один глоток, Илона потянулась к ближайшей полке и поставила на нее кружку. Я продолжал делать ей массаж по инерции — знаю, что она любит высокие каблуки, но ее ноги с ней вряд ли солидарны.
— Меня сегодня позвали в бильярд, — прохрипел я, — У Макса день рождение.
