— Пустите меня! Пустите! — задыхаясь, закричала она.
— Только когда вы объясните мне кое-что, — мрачно произнес он.
Шина не могла вырваться. Он понес ее к автомобилю, посадил на переднее сиденье и сел рядом.
— Я не поеду с вами, — отчаянно сопротивлялась она, но было слишком поздно.
Автомобиль уже ехал, свернув с площади Согласия на безлюдную улочку, которая шла вдоль Сены. Вода голубела и серебрилась, но это зрелище не вызывало у Шины никаких чувств. Она испытывала только гнев и страх. Но к этому примешивалось еще кое-что, в чем она боялась себе признаться.
Они ехали несколько минут молча, пока Шина не отдышалась и боль у нее в боку не утихла. Наконец Люсьен остановил свой автомобиль в тихом месте. С одной стороны струилась река, с другой — возвышались старые серые дома, перед которыми цвели каштаны.
— Вы не имеете никакого права так увозить меня, быстро проговорила Шина, опасаясь, что Люсьен прервет ее.
Он медленно повернулся к ней, держа одну руку на руле, а другую — на спинке ее сиденья.
Шина забыла, как он красив и какой проникновенный у него взгляд. У него была кровь на щеке, возможно, от кольца Анри. Внезапно ей захотелось вытереть ему кровь с лица.
У нее замерло сердце от взгляда Люсьена. Он был выразительнее любых слов. Как бы она ни пыталась скрыть свое чувство, ей это вряд ли удастся.
— Я не хочу оставаться здесь, — с отчаянием сказала Шина. — Я сейчас выйду.
Шина потянулась к дверце, но Люсьен схватил ее за руку. Она задрожала. Тепло разливалось у нее по всему телу, и она почувствовала, что не может больше сопротивляться.
— Вы должны сказать мне, где вы были все это время. — Он говорил глубоким и хриплым голосом.
— Не там, где вы думаете. Я встретила виконта за несколько минут до вашего появления. Я не видела его с тех пор, как оставила посольство.
— Я догадывался об этом, — усмехнулся Люсьен. — Мне достаточно было взглянуть на вас, чтобы понять, что вы не та, за кого себя выдаете.
Шина напряглась. Конечно, в этом он был прав. Но она никогда бы не унизилась до того, чтобы стать любовницей виконта.
— Я не обязана перед вами отчитываться, — сказала ему Шина. — Позвольте мне уйти.
— Нет! — властно произнес Люсьен и выпустил ее руку.
— Хорошо, что вы хотите знать? — спросила она с отчаянием.
— Почему вы сбежали?
Наступила пауза. Шина не знала, что сказать. Наконец она проговорила:
— Я ведь объяснила все мадам Пелейо.
— Я не мадам Пелейо, — ответил Люсьен. — Когда я уезжал, я верил, что вы любите меня.
Шина отвернулась. Как ей вынести это? Сколько еще ей притворяться безразличной к нему. «Я люблю его, — думала она. — Люблю так, что готова упасть перед ним на колени и просить, чтобы он взял меня на любых условиях, даже если у него тысяча других любовниц».
Шина почувствовала, что ее сопротивление ослабевает; по телу пробегала дрожь от того, что он был рядом, но тут самолюбие дало о себе знать. Гордо подняв голову, Шина сказала:
— Я думаю, человеку свойственно ошибаться, и тем более неискушенному.
Наступила длительная пауза. Наконец Люсьен спросил изменившимся голосом:
— Шина, что вы хотите этим сказать?
— Разве я неясно выражаюсь? Оставьте меня в покое.
— Я не верю, что вы этого хотите, — медленно проговорил он. — Вы любите меня… Я знаю это и не отпущу вас теперь.
Он схватил Шину за плечи и, несмотря на ее сопротивление, начал страстно целовать. Она молча боролась с ним, сжимала губы, стараясь сдержать себя, но не смогла. Бессознательно она обняла его за шею, и их губы слились.
Вся дрожа, Шина уткнулась ему в плечо.
— И теперь вы будете говорить, что не любите меня! — торжествующе произнес он, как будто достиг предела своих желаний.
— Но… вы не… понимаете, — едва слышно прошептала Шина, но Люсьен услышал ее слова.
— Я лишь знаю, что вы любите меня.
— Но я… я… а вы любите меня? — Шина смотрела на него, смущенная от радости.
— Как вы могли так уехать? Я с ума сходил от беспокойства. Я думал, что вы уехали в Англию. Полиция искала вас там.
— Полиция?! — Эти слова отрезвили Шину. Она отстранила его руки.
— Да, полиция, — повторил он. — Мне жаль, любимая, но я должен был узнать, что с вами случилось.
— Но зачем они ищут меня? — испуганно спросила Шина.
— Они ищут вас потому, что я люблю вас. Потому что не могу жить без вас и не отпущу вас теперь никуда.
Шина не верила своим ушам.
— Но… но… мадам Пелейо… — пробормотала она наконец.
— Так вот оно что. — На его лице Шина не видела ни тени вины. — Кто вам такое сказал?
— Графиня де Бофлер. Она сказала… что вы… давно любите мадам Пелейо.
— Она сильно преувеличила. Графиня — одна из самых больших сплетниц в Париже. Она не должна была вам этого говорить. Моя милая, это действительно взволновало вас? Почему же вы не спросили меня об этом, а уехали?
— Это неправда? — прошептала Шина.
Люсьен взял ее за руки и начал их целовать:
— Послушайте, любимая. В каждой лжи есть доля истины. Поэтому трудно найти оправдание. Да, это было, но десять лет назад. Во время войны.
— И вы не любите ее больше?
Люсьен улыбнулся:
— Любовь — такое великое чувство. Она так многогранна. Мы с Ивонной никогда не любили друг друга. Это было лишь мимолетное увлечение. Я вошел в Париж вместе с американскими отрядами. Армия-освободительница! Мы чувствовали себя героями, и француженки, подобно нам, были опьянены победой и счастливы оттого, что наконец-то наступил мир. Несколько месяцев мы с Ивонной были очень счастливы. До меня она потеряла на войне своего первого мужа — француза.
— Так она уже была замужем! — воскликнула Шина. — Я понятия об этом не имела.
— Она не любит об этом говорить. Для нее это было трудное время, и, когда она решилась выйти замуж снова, у нее было много поклонников. Я лишь помог ей вернуться к жизни после потери первого мужа.
— Я не… знала, — запнулась Шина.
— Откуда вам знать, — сказал Люсьен. — Но если бы вы спросили меня, вместо того чтобы скрыться и доставить мне столько тревог и волнений, я бы рассказал вам. Все в посольстве были расстроены вашим отъездом.
— Мне жаль.
— За это я вас поцелую. Я этого не делал уже так давно — целую неделю.
Он наклонился к ней и поцеловал ее снова, но Шина решительно отстранила его:
— Нет. Я должна кое-что вам рассказать.
