– Дайте-ка подумать… Нью-Мексико, Аризона, Калифорния – долго, потом Колорадо.
– Действительно, много переездов для маленького ребенка, – сказала Кристина, облегченно вздохнув – Неваду он не назвал. Впрочем, список был неполным. – Ваше детство было счастливым?
– Нет, – не раздумывая ответил Закари. – Оно не было ужасным или полным страдания, но и хорошим оно не было. Мои родители были очень строги. У нас не было дружной семьи, уютного дома – меня воспитывали в строгости. И они очень много требовали от меня. Очень много ждали.
– Наверно, это было нелегко, – услышала Кристина свой голос, слова пришли сами по себе. Годы преподавания научили ее сочувствовать – и за один день она, конечно, разучиться не могла.
– Да, это было трудно, но я понимаю, почему мои родители стали такими. Они ведь не всегда такими были.
– Вы имеете в виду – они изменились.
– Хм… да, – Закари снова колебался. – Вам обязательно писать об этом? Ну, в этой вашей истории?
Кристина улыбнулась, пытаясь разрядить обстановку.
– Нет, если хотите – я не буду этого писать. Это без записи. Просто пытаюсь разобраться в вашем прошлом.
– Что ж, ладно. Мои родители действительно изменились – после того как умерла моя маленькая сестра.
Кристина моргнула. В профиле донора 3319 ничего подобного написано не было.
– Но вы вроде говорили, что вы единственный ребенок в семье.
– Так было не всегда. У меня была младшая сестра, ее звали Белла. Она умерла в четыре года, от несчастного случая. Это было ужасно, – Закари вздохнул, кусая губы. – Мы жили тогда в доме – такой вроде как таунхаус в Денвере, и там была такая подпорная стенка сзади. И после сильного дождя там скапливалось много воды.
Кристина вздрогнула, понимая, к чему клонится эта история. Ничего подобного в профиле не было, поэтому она надеялась, что рассказ докажет: Джефкот не является донором 3319.
– Ну вот, моя мать тогда работала на двух работах – днем в кафетерии, а ночью – в больнице, санитаркой.
Кристина пометила себе: «мать работала в больнице».
– Накануне ночью мама дежурила, она очень устала. И вот они с Беллой играли на заднем дворе, расстелив одеяло, как они часто делали. – Закари сглотнул, его кадык судорожно дернулся вверх-вниз. – Как-то так получилось, что мама уснула, она просто отключилась на этом одеяле. Она так много работала – она спала всего по два часа в сутки! Белла, должно быть, там лазила – и упала в воду. И утонула.
– Мне так жаль, – Кристина сама удивлялась, но ее сочувствие было искренним. Она ничего не могла поделать – эта история вызвала в ней живой отклик, хотя и отвлекала ее от основной задачи – выяснить все про донора 3319.
Лорен качнула головой:
– Должно быть, это было ужасно. Я вам сочувствую.
– Спасибо. Мы с отцом пришли домой вместе – и я нашел их. Мама спала, а Белла… я нашел Беллу. Сразу прыгнул в воду – но спасти ее уже было нельзя. Это был кошмар. Для Беллы, для мамы…
Закари покачал головой, сдерживаясь, чтобы не заплакать, и Кристина видела, как исказилось от боли его красивое лицо – сейчас, глядя на него, невозможно было поверить, что перед тобой социопат и серийный убийца.
Закари продолжал, чуть тише:
– Мы все изменились. Никто из нас не был прежним после этого – и семьи больше не было. Мы развалились на части. Отец пытался понять и принять случившееся – воспринять это как Божью волю, ну все такое. Мать – она тоже была верующая, и она все молилась, молилась, вымаливала прощение, – в голубых глазах Закари блеснули слезы, но он сморгнул их. – Она винила себя в происшедшем, не могла простить себя за то, что уснула, что позволила себе отключиться, что это произошло из-за нее. Что это ее вина. Но это не была ее вина – это могло произойти с каждым. Это была просто ошибка. А она была просто человеком, слишком много работала, слишком уставала, все тянула на себе. Она была очень подавлена, очень. Они оба умерли два года назад, когда в них врезался пьяный водитель.
– Мне очень жаль, – снова сказала Кристина. Да уж, такую историю она меньше всего ожидала услышать.
Закари покачал головой, сжав губы.
– Вот поэтому я потерял веру. В тот день. Мне было десять – но я был уже достаточно взрослым, чтобы усомниться. Я больше не могу верить в Бога. Я не верю в Бога, который позволил моей маленькой сестре утонуть.
Кристина напряглась, соображая на ходу. Она помнила, что донор 3319 называл себя агностиком или атеистом. Может быть, в этом и была причина. Может быть, Закари действительно донор 3319.
– Вот именно поэтому я их не виню – нашей семье пришлось через много пройти, через слишком многое. Поэтому я был счастлив, когда мы уехали оттуда. Тогда мы и переехали в Неваду, и я закончил школу в Рено.
Невада.
– А куда вы отправились потом, в колледж?
– Да, я был хорошим учеником. Мне легко давалась математика, другие науки тоже – у меня развито логическое мышление.
Кристина постаралась скрыть свои эмоции. Донор 3319 тоже любил математику и логику. Она не знала, о чем еще его можно спросить – поэтому просто позволила ему говорить дальше.
– Я закончил университет в Аризоне с отличием, а это весьма неплохо, – Закари едва заметно улыбнулся, и Кристина ответила ему улыбкой, радуясь хоть каким-то хорошим новостям.
– Здорово. Наверно, это было нелегко. И какая у вас специализация?
– Химия.
Кристина уговаривала себя сохранять спокойствие – донор 3319 тоже был химиком.
– А что вы делали после окончания университета?
– Работал, пытался накопить деньги, чтобы поступить в медицинский колледж, но это был тупиковый путь. Это невозможно сделать без кредитов.
Кристина при упоминании медицинского колледжа затаила дыхание, но не перебивала его. И знала, что Лорен сейчас чувствует и думает то же самое, что и она сама.
– Я поступил в медицинский колледж при Университете в Небраске, Грейтон. Я так хотел стать врачом! Я очень хотел стать исследователем, ну знаете – когда что-то пытаются изучить и вылечить.
– Что, например? – Кристина выдавила из себя улыбку, но голова у нее готова была буквально взорваться. Все совпадало, абсолютно все совпадало с донором 3319, но она не хотела верить в это, не позволяла себе верить в это. Просто не могла.
– Что-то. Да что угодно – только помочь людям. Но в медицинском колледже очень большую роль играют деньги. Курс обучения стоит шестьдесят пять тысяч долларов в год, а мне не дали такой большой кредит. И учебники стоят слишком дорого, по триста долларов за штуку, даже если покупать подержанные или пользоваться электронками. – Закари подался вперед, разговор теперь получался более легким, когда тяжелая тема осталась позади. – Я хватался за любую работу. Грузчиком в магазин, репетитором по математике, ассистентом-лаборантом. Но я не смог оплатить обучение. Меня приняли – но я так и не смог его закончить.
