Сообщение заканчивалось на игривой ноте:
«Американский коллега месье Мааса, недавно прибывший в Ниццу, характеризует его как „чудика“ — человека эксцентричного и непредсказуемого. Если учесть неотразимое обаяние мадемуазель Бернарди, то многим может показаться, что в неожиданном решении месье Мааса взять отпуск нет ничего удивительного. Теперь, в лучших традициях Голливуда, история приобретает элемент комедии. Мы надеемся сообщить вам о дальнейшем развитии событий в шестичасовом выпуске новостей.
Сегодня утром в Лионе…»
Я выключил радио. Почти одновременно зазвонил телефон. Это была Люсия. Ее буквально распирало от смеха.
— Слышали «Радио Монако»?
— Да.
— И вам не смешно?
— Не могу сказать, что умираю от хохота. Было что-нибудь в «Нис-Матэн»?
— Ничего. Но обязательно будет в вечерних газетах и по телевизору, возможно, с вашей фотографией.
— Не сомневаюсь.
— Понимаю. Вам не нравится привлекать к себе внимание общественности.
— Не нравится.
— Теперь можете понять, каково было мне.
— Не совсем. На моем фото я не в бикини.
— Но вам присуща определенная элегантность. Они так сказали.
— По той фотографии, что у них есть, этого не видно. — Я решительно сменил тему. — А какие-нибудь другие местные радиостанции передают новости?
— Погодите, я возьму газету.
Я записал время и частоты, которые продиктовала Люсия. Мы договорились, что она позвонит мне снова после пятичасового выпуска новостей из Ниццы.
Я вернулся к радио.
К двум часам полиция выпустила более полное описание меня самого и повторила описание Люсии, опубликованное после убийства Арбиля. В комментарии подчеркивали, что Люсия разыскивается лишь для снятия показаний. Они не сказали, чего полиция хочет от меня, но среди прочего намекнули, что иностранец, проживающий во Франции, особенно иностранец, получивший журналистскую аккредитацию, имеет особые обязательства перед французскими правоохранительными органами, и с его стороны неправильно и неразумно этими обязательствами пренебрегать.
К трем часам на одной из станций появилась информация о моей карьере, включая историю с «Этосом». Однако они по ошибке сочли, что журнал был посвящен этологии — науке, изучающей поведение животных.
К четырем часам «Уорлд репортер» счел нужным сделать заявление, в котором подчеркивалось, что журнал в меру своих сил сотрудничает с властями, что мое исчезновение ни в коей мере не является спланированной попыткой затруднить работу других средств массовой информации, что о местонахождении Люсии Бернарди редакции неизвестно ничего, кроме того, что уже опубликовано, и что полная запись интервью добровольно передана полиции.
Очевидно, Сай уже побывал в полицейском участке, где его обо всем подробно расспросили. Интересно, как он объяснил, почему меня послали на розыски Люсии, и сказал ли полиции о Санже-Чейзе. Нью-Йорк, наверное, дал ему на этот счет четкие указания. В нынешних обстоятельствах они с Кастом скорее всего решат, что говорить всю правду слишком опасно. Я по крайней мере на это надеялся. Все станет понятно, когда я увижу, в каком виде история подается в журнале.
К пяти часам новостные агентства раскопали, что я — «военный сирота». Наверняка скоро доберутся до психбольницы и лечения электрошоком.
Позвонила Люсия. На сей раз она держалась гораздо сдержаннее.
— Про вас рассказывают ужасные вещи.
— В этом нет ни слова неправды.
— Все равно…
— Им надо что-то говорить, это их работа. — Я помолчал. — Когда вас ждать сегодня вечером?
— Не слишком рано. Мне надо сначала заехать на вокзал. Примерно к восьми.
— Думаю, пора позвонить Скурлети. Чем раньше я договорюсь с ним о встрече, тем она будет безопасней.
— Хорошо.
— Если вы привезете образцы документов, я могу договориться сегодня на девять часов.
— Хорошо, а где вы с ним встретитесь?
— Думаю, там, где мы в первый раз встретились с вами.
— Да, это недалеко, — промолвила Люсия. Я представил себе выражение нерешительности на ее лице. Настал момент, когда ей нужно было передать мне право принимать решения. — И что вы ему скажете?
— Это зависит от того, что скажет он.
— Вы дадите мне знать, о чем вы с ним договорились?
— Конечно. Я могу позвонить ему прямо сейчас.
— Удачи нам обоим, Пьер. — Ее голос дрожал. Она не стала дожидаться ответа.
Я выкурил сигарету, тщательно обдумывая, чего не следует говорить в разговоре со Скурлети. Затем снял трубку и набрал номер его гостиницы.
Он ответил сразу же, как только оператор соединил с его комнатой.
— Да?
— Я обещал позвонить вам сегодня, месье.
— Ах да. — Мне было явно слышно облегчение. — Я ждал вашего звонка. Правильно я понимаю, что вы говорите по-английски?
— Да.
— Тогда для удобства давайте сменим язык. — По-английски он говорил с таким же чудовищным акцентом, как по-французски, но строй фраз стал гораздо грамотнее.
— Как вам угодно.
— Меня очень заинтересовало интервью в сегодняшнем номере журнала.
— Не удивлен.
— Жалко, что мы не обсудили все в пятницу. Это сэкономило бы нам время, вдобавок и остальное было бы легче и безопаснее.
— Я рад, что вы отдаете себе отчет об опасности.
— Конечно. Я так понимаю, вы не стали утруждать себя поездкой в Сет?
— Я там уже был.
— Понимаю. Значит, задержка была тактической. Леди интересуют лишь самые высокие ставки.
— Совершенно верно.
— И сколько я должен заплатить, чтобы вы меня ей представили?
— Вы с ней не увидитесь. Я уполномочен вести переговоры от ее лица.
— С правом принимать решения, я надеюсь?
— Да.
— И у вас есть тому доказательства?
— Разумеется.
— И что вы предлагаете?
— Для начала вам следует предпринять незамедлительные шаги, чтобы избежать опасности, которую вы упоминали.
— А-а. — В голосе Скурлети послышалось удовлетворение. — Похоже, мы мыслим в одном направлении.
— Я предлагаю вам немедленно уехать из Ниццы куда-нибудь в Вильфранш или Сен-Жан.
— Вам, наверное, будет приятно услышать, что я предвидел такое предложение. Я уже собрал вещи и ждал только вашего звонка. Думаю, стоит уехать чуть дальше. Например, в Антиб.
