— Да, я думаю, момент подходящий. Вы должны внимательно меня выслушать, поскольку я затрудняюсь объяснить вам…
— Подождите! — воскликнул Луиджи, перебивая Анжелину. — Мне кажется невероятным, что мы вот так сидим вместе, дружески разговариваем. Вам не давали покоя угрызения совести. Меня же обуревала ненависть к вам, к вашей красоте, к вашим фиолетовым глазам. Увы! Я убеждал себя, что бесполезно искать встречи с вами. Я был готов сожительствовать с некой Долорес, которая приютила меня в Барселоне. Но судьба распорядилась иначе. Судьба, но с моей помощью. Еще один вопрос. У вас по-прежнему живет эта большая белая собака?
— Спаситель? Да. И он не оценил вашей ночной серенады.
— А этот ребенок, который плакал на руках девушки… Он и она — это ваши родственники?
Попавшая в затруднительное положение Анжелина осознавала, что Луиджи ничего не знает о ее жизни. Ей показалось уместным кое-что объяснить.
— Дом принадлежит мне. Я унаследовала его от матери. В конце осени я получила диплом акушерки и теперь практикую в своем родном городе. Чаще всего меня называют повитухой. Девушка — это Розетта, моя служанка, но она мне и сердечная подруга, и сестренка. Я в прямом смысле подобрала ее, когда она просила милостыню на паперти. Но о трагической судьбе этой девушки я расскажу вам в другой раз. Луиджи, этот медальон…
— А ребенок? — настаивал Луиджи. — Это ее ребенок?
Анжелине показалось, что она стоит на краю бездонной пропасти, пропасти лжи, ловушки, в которую уже бросалась несколько раз очертя голову, что приносило ей только неприятности.
— Нет, это не ее ребенок, — тихо ответила она. — Это мой крестник. Я расскажу вам о нем, но позднее. Подождем до следующего воскресенья.
Луиджи молча смотрел на небо. Кое-что в высшей степени заинтриговало его. Он встречался с Анжелиной раз пять или шесть, причем каждый раз в напряженной обстановке. Они либо ссорились, либо обменивались колкостями. Но теперь молодая женщина была другой. «Ее поведение коренным образом отличается от того, что я сохранил в своих воспоминаниях. Я чувствую, что она доверяет мне, что питает ко мне удивительную нежность. Почему?» — думал он. Впрочем, она по-прежнему была красивой, очаровывала Луиджи.
— Как странно! — произнес он наконец. — Поскольку вы обещаете рассказать мне так много, я склонен думать, что мы будем часто встречаться или, по крайней мере, в течение продолжительного времени, чтобы я смог выслушать все ваши истории.
— Да, мы будем встречаться. А теперь я должна вам рассказать вот о чем. Луиджи, на обратной стороне медальона, который был прикреплен к бархатной обшивке футляра для вашей скрипки, выгравированы инициалы.
— Знаю. Но я не прорицатель, и эти буквы, переплетающиеся между собой, ничего мне не говорят.
Анжелина заколебалась. Она не хотела, чтобы Луиджи слишком сильно волновался, но все же продолжила:
— Это, несомненно, инициалы одного из ваших родителей!
— Полагаю, да… Виолетта, сжальтесь надо мной! Оставим эту тему! Скажите лучше, что сделало вас такой нежной и любезной? Это требует вознаграждения. Я умираю от желания подарить вам поцелуй. В худшем случае в щеку или в другое место.
Луиджи подвинулся к Анжелине. Она, не видя его лица, догадалась, что он смотрит на нее с мольбой, и чуть не уступила.
— Не сейчас! Будьте серьезны! — Она вздохнула.
Анжелина машинально взяла Луиджи за руку и сжала ее. Ошеломленный, он наслаждался этим ее неожиданным порывом.
— Как бы вам это сказать? Луиджи, заклинаю вас, не подвергайте мои последующие слова сомнению.
В этот момент произошло событие, вполне обычное для повседневной жизни повитухи. На улицу Мобек въехала повозка и остановилась перед воротами дома Анжелины. Она прислушалась, раскрыв рот от неожиданности.
— Черт! Это приехали за мной! — воскликнула Анжелина.
— В такой час? — удивился Луиджи.
— Дети появляются на свет в любое время суток. Увы, я должна идти. Как они удивятся, увидев, что я бегу по улице!
— Кто «они»?
— Те, кто сейчас барабанит в ворота, — ответила Анжелина, вставая. — Луиджи, прошу вас, не уезжайте из города. Потерпите немного. Теперь я должна запрячь кобылу в коляску. Вы можете расположиться в конюшне. Там есть пустое стойло с чистой соломой. Обещайте, что будете там, что не исчезнете, когда я вернусь.
Все больше и больше удивляясь, Луиджи не отрывал от молодой женщины страстного взора.
— Какой мужчина не уступит подобной просьбе? Если понадобится, я буду ждать вас сто лет.
Анжелина ушла, благословляя этот сад, раскинувшийся буквально в двух шагах от ее дома, куда легко долетали уличные шумы.
— Иду! Я уже здесь! — крикнула Анжелина, глядя на черный фаэтон, запряженный серыми лошадьми.
Мужчина, стучавший в ворота, обернулся. Это был Гильем Лезаж.
— Гильем!
— Слава Богу, ты здесь! — воскликнул он с таким облегчением, что было очевидно: его совершенно не интересует, откуда она появилась.
— Что случилось? — спросила Анжелина.
Гильем был слишком хорошо воспитан, чтобы поднять среди ночи такой шум без веской на то причины.
— Леонора! Прошу тебя, поехали! Она так мучается, она потеряла столько крови… Мой отец послал за доктором, но я доверяю только тебе. Поедем, прошу тебя!
Перед Гильемом тотчас предстала повитуха, собранная, ответственная, спокойная.
— Сейчас возьму саквояж и чистый халат, — сказала Анжелина. — На каком месяце беременности твоя жена? Когда я ее видела, она, скорее всего, была на пятом или на шестом месяце.
— Начинается восьмой месяц, если верить доктору, у которого мы были на прошлой неделе.
— Ну что ж, это немного успокаивает меня. Я соберусь быстро. Следи за лошадьми, они явно нервничают.
— Только побыстрее, прошу тебя!
Это было сродни молитве, которую Анжелина хорошо знала, крик души мужей в такие моменты: «Быстрее, прошу вас!» Гильем ничем не отличался от мужчин, которые просили Анжелину оказать столь важную услугу, всецело полагаясь на ее знания и опыт.
— Мадемуазель Энджи, — взволнованно заговорила Розетта, когда молодая женщина вошла в кухню. — Я встала, услышав шум на улице. Так вы нашли Луиджи?
— Да, но сейчас я должна ехать с Гильемом. Велика вероятность того, что его жена родит сегодня ночью.
— Что?! — возмущенно воскликнула Розетта. — Так это он устроил весь этот бедлам?
— Розетта! Не задавай мне больше вопросов! У меня нет времени тебе отвечать. Не удивляйся, если увидишь в конюшне странного типа. Я сказала Луиджи, что он может там переночевать.
— Ну, вы даете! А почему вы не предложили ему лечь в углу двора на охапке сена? В конце концов, мы вполне могли бы найти ему местечко и в доме, этому мсье де Беснаку.
