Потом я представляю себе, что появляется фея Вселенной. Она предоставлена мне для полного понимания моего дисбаланса. Я спрашиваю ее, что я могу сделать, или прошу ее сделать что-то, что приведет меня к освобождению. Потом я наблюдаю, в каком направлении пойдет моя фантазия дальше. Она отвечает мне? Она что-то делает? Она ведет меня или сопровождает меня? Что меняется в моих чувствах после принятия? Мне приходится плакать? Я чувствую облегчение? Иногда вовне происходит что-то, что мне, возможно, поначалу мешает и все только усугубляет, однако в какой-то момент я понимаю, как это связано с освобождением.
Кен Уилбер подтверждает: «Обнаружилось, что визуализации, аффирмации и сознательное применение образов может играть значимую роль при лечении большинства болезней. Доказано, что результаты зависят от эмоционального состояния и ментальной постановки цели».
Наблюдение
Существует пассивная возможность разобраться со своим дисбалансом. Я наблюдаю его, соглашаюсь с ним, слежу за тем, что происходит благодаря моему согласию, и принимаю это тоже. Кейны описывают, что может произойти: «Мы признавали боль, переходящую из одной ситуации в другую, чтобы рассмотреть ее истинность в каждом моменте и понять, что боль могла быть только такой, какой она была. Когда мы принимали боль и оставляли ее такой, какая она есть, она прекращалась сама собой и исчезала».
Признание духовных частей своей личности
Еще одна мощная возможность заключается в установлении диалога со своим внутренним голосом. Я ознакомился с ней в книге «Разум души» Арто Виттемана и сразу же стал применять ее. Моя подруга тоже была воодушевлена ей. С тех пор мы можем гораздо отчетливее прояснять свои проблемы и открыто смотреть на них. Обычно эта техника проводится с помощью терапевта. Она может раскрыть нам непосредственно духовные части нашей личности, которые являются не освобожденными, поэтому профессиональное сопровождение весьма поддерживает и рекомендуется. Однако, если кто-то уверен в себе, отвечает за себя и хочет отдаться своим проблемам, то он может провести эту технику самостоятельно, в своей комнате. Вот отрывок из дневника Жаклин.
26.10.06, 8:20
Сегодня мне еще раз стало ясно, что я совершенно не знаю своих настоящих желаний — не говоря о том, чтобы выразить их. Я задала себе вопрос: если бы та часть меня, которая знает мои желания, но не говорит о них, не была бы во мне, где тогда она была бы в этой комнате?
У меня в голове сформировалась картина, что передо мной стоит большая коробка, в которой лежит часть меня, которая знает мои желания и могла бы выразить их. Однако перед ней находится огромный страж. Я занимаю его место и соскальзываю в его роль, ведь он тоже часть меня. В роли стража перед коробкой я чувствую себя очень большой. Моя собственная личность, которая стоит перед стражем, маленькая, словно воробей. Он (я) уперся руками в бока, он очень жесток и строг. «Тебе туда нельзя!» — строго говорит он мне. Некоторое время я остаюсь с этим чувством, как строго и жестко страж смотрит вниз на мою воробьиную персону. Чем дольше это продолжается, тем мягче становится страж. Он начинает объяснять мне, что он просто хочет защитить меня, и что я сильно поранюсь, если открою эту коробку.
Он начинает горько плакать, осторожно берет меня, как воробья, в свои огромные руки и садится. Он не хочет, чтобы я поранила себя, это причинит ему невыносимую боль, поэтому он не может понять, почему же я так хочу заглянуть в эту коробку. Через какое-то время боль и слезы проходят, и страж уменьшается до нормальных размеров. Он по-прежнему запрещает мне открывать коробку, вместо этого он открывает ее сам. Там лежит малыш — новорожденный, уложенный в вату. Его глаза закрыты. Я смотрю глазами стража в коробку. Я чувствую, как страж внушает мне страх, который я обычно испытываю, когда наблюдаю за мирно спящими детьми. Страж боится: ребенок умер? Я слишком долго прятал его в коробке? Он горько и долго плачет. Когда он успокаивается и опять смотрит в коробку, ребенок открывает глаза — очень грустные глаза, которые вновь заставляют стража плакать. Он хочет достать ребенка — однако так и не делает этого, он в отчаянии и продолжает плакать. В какой-то момент ребенок сам встает, крепко держится за край коробки и смеется. В изнеможении страж ложится на пол. Он говорит мне, что теперь ребенку можно ко мне, если он хочет, и что он будет снова присматривать за ребенком в любое время, если я приведу его. Потом страж сообщает мне, что ребенок сам придет ко мне, когда наступит время (когда станет достаточно большим). В настоящий момент это еще невозможно — страж не может повлиять на ход событий — они произойдут сами собой.
23:55
Я лежу в кровати и замечаю, что разговариваю со стражем коробки. Вдруг мне становится ясно, что еще ребенком
я общалась с этой инстанцией. Страж давал мне утешение, защиту, и иногда пространство для моей боли, где я могла поплакать. Маленькую часть своей детской боли я могла проработать в этом пространстве — благодаря существованию этой инстанции во мне. В своих мыслях я уютно улеглась на руках стража — да, так я себя и чувствовала, когда была ребенком. У меня ощущение, что я заново открыла нечто очень мощное в себе: пространство, в котором я могу, наконец-то, проработать свою старую, нереализованную боль, и это пространство я даю себе сама — без терапевта.
Никакое пространство не может быть настолько открытым, потому что никто не понимает меня так хорошо, как я сама. Поэтому это пространство, подаренное мне самой собой, бесценно.
28.10.06, около 23:00
Сегодня я очень ясно осознала, что упрекаю людей, и поняла, что делаю это уже давно. Мне пришла в голову мысль разобраться с той частью меня, которая упрекает других, и я задала себе вопрос:
«Если бы та часть меня, которая упрекает других, не была бы во мне, то где она была бы в этой комнате?»
Та часть меня, которая упрекает других людей, всегда сидит или стоит прямо передо мной, повернувшись ко мне спиной. Я занимаю ее место и вхожу в ее роль. Это рыцарь в кожаном облачении, чрезвычайно большой и сильный, с копьем в правой руке. Рыцарь говорит: «Я защищаю тебя от каждого, кто хочет тебя обидеть». Я чувствую, как рыцарь готов в любую минуту нанести удар. Некоторое время я остаюсь в чувствах, которые есть у меня в роли этого рыцаря (части меня, которая всех упрекает). Вдруг я осознаю, что этот рыцарь обижает других людей. Я жду какое-то время, и вдруг в голове возникают вопросы: «Почему рыцарю приходится ранить других людей? И откуда у него копье?» Во мне сразу проявляется ответ в форме образа: «Рыцаря обстреливают спереди роем копий, они все проходят сквозь кожаную одежду и вонзаются глубоко в тело». И каждый раз, когда кто-то слишком близко подходит ко мне (и к рыцарю), он задевает концы этих копий и загоняет их еще глубже. Поэтому этот человек ранит других еще сильнее. Он вынимает одно копье из тела, наносит удар неприятелю и снова втыкает его в свое тело.
Я позволяю образу работать — я, рыцарь, плачу горькими слезами обо всех бесчисленных ранах и обидах — но также и о бесчисленных жертвах, которых я уже убил, чего я, собственно говоря, никогда не хотел, это просто служило защитой, чтобы боль не была еще сильнее. Мне стало ясно, почему этот образ так хорошо подходит: когда-то меня ранили — но только одну часть меня — мой остальной внутренний мир остался невредим, благодаря той части, которую я называю рыцарем. Когда я контактировала с другими людьми, то могло произойти так, что они подходили слишком близко и затрагивали старые раны, которые снова начинали болеть. Конечно, это очень больно, поэтому рыцарь и обороняется от них копьем и наносит удары. Однако он втыкает копье в старую рану и этим опять ранит себя. Я понимаю это так: если я упрекаю других людей, то по большому счету я раню только саму себя. Важно вылечить мои старые раны. Я постоянно смотрю на свое тело и плачу: все эти раны, они уже так давно болят. Время вынуть копья и исцелить раны. Медленно я вынимаю копье за копьем и закрываю раны своими руками и омываю их слезами. Проходит какое-то время, пока я (как рыцарь) вытаскиваю все копья, этот процесс сопровождает море слез. С каждым копьем, которое я вытаскиваю, рыцарь уменьшается до нормальных размеров, пока передо мной не появляется целая гора копий и рыцарь обычного размера. Потом рыцарь подходит ко мне слева и говорит, что он всегда готов помочь, если будет мне нужен. В заключение у меня возникает чувство, что рыцарь и я снова соединяемся в одну личность.
