– Ах ты, мешок с прогнившими кишками! – дурным голосом взвыл Гаджет Баюнович и попытался ударить когтями по ненавистным змеевым очам, но, увы, в этом он ни капли не преуспел.
Его поставили на внутреннюю поверхность колеса и пристегнули серебряными цепями к ошейнику из добротной шкуры, чтобы не сбежал. Годзилл Клыкович, молодой совсем ещё племяш Змея Горыныча, включил мелкому лентяю его любимый рэп и кино для подростков про завоевание космических просторов Великими Котами. Затем вдавил махонький рычажок, заставляя странного вида конструкцию ожить. Пришлось Гаджету Баюновичу смириться со своей незавидной участью и пахать до седьмого пота в ожидании того светлого мига, когда кто-то из его семейства впряжётся в ненавистную «бурлацкую лямку».
Глава 7
Жёлтые глаза Кота-Баюна горели боевой яростью, но ослушаться он не посмел. Царскую волю в Двувосьмом Царстве Неяви было чревато не исполнять со всем усердием и радением: Кощей с теми, кто вызывал его неудовольствие, цацкаться и не собирался. Самое лучшее, что бедолаге грозило – быть посаженным на осиновый кол. Полный печали заунывный вой сотряс богатые хоромы правителя от основания до самых золотых петушков на синих маковках.
Ярина, собрав всё грязное бельё, даже то, которое не сильно-то и нуждалась в стирке, забила чудо колесо для «болтливого хищного хомяка» до отказа. Она так и не простила изгаженные простыни накануне приезда домой Василисы Премудрой, поэтому собиралась взять виру сполна. Баюн прижал ужи к голове и с ненавистью зыркнул на помолодевшую старую ведьму.
– Неблагодарный ты кошак! Мы о твоём же здоровьечке печёмся! Посмотри, как раздобрел на шаурме-то и фишбургерах. Вот то ли мой внучок: строен, мускулист, перед невестой в грязь лицом не ударит! Шаласса Васильевна почти уже жена ему! Бедная Багира Шерхановна, не любишь ты любезную супругу свою! На тебя совсем теперь противно смотреть стало! Тьфу, ирод блохастый!
Серо-полосатый папаша неугомонного Гаджета, которого слуга буквально на руках вынес, так он устал во время пятичасового бега, лишь проводил Главную Ведьму Двувосьмого Царства полным ненависти и презрения взглядом. С его комплекцией любое физическое усилие превращалось в утончённую пытку. Впрочем, деваться было некуда. Больше всего допекали старого пирата женские шепотки и хихиканье из каждого угла и коридора. Девицы и женщины тоже обид не спускали безнаказанно и припомнили Баюну все его провинности за последние лет пятьсот, а то и больше.
Елена Прекрасная снова была занята любимым делом: любуясь своими бирюзовыми глазищами, чёрной косой, ладной фигурой и неописуемой красоты лицом, с прелестью которого могла поспорить разве что Ярина с довольно необычной внешностью. Девица юлой вертелась перед зеркалом, примеряя очередные два сундука с нарядами и прочими приятными мелочами, которые тятя подогнал, чтобы у младшенькой доченьки любимой на опасные глупости времени не оставалось.
Тут она услышала за спиной едва слышные шаги, обернулась и оказалась буквально нос к носу с уже заслужившим дурную себе весьма славу штатным юристом Царя Двувосьмого Юрием Анатольевичем Шпаром. При его появлении все кумушки сажали дочерей под амбарный замок и спускали злых цепных псов. Всем уже было ведомо: «Где Шпар побывал, там Кощею и Баюну уже и делать нечего»!
Елена Прекрасная заглянула в бесстыжие карие глаза, которые откровенно раздевали её взглядом, набрала полные лёгкие воздуха и завопила так, что у несчастного юриста чуть уши в слуховые проходы не ретировались. Перевизжать же купеческую дочку ещё никому не удавалось. С ней даже Соловей-Разбойник и Лихо Одноглазое никогда не связывались, благоразумно обходя инфантильную и избалованную дамочку за семь вёрст, от греха подальше.
Ноги у незваного гостя подкосились, и он кулём осел на пол. Соломенные волосы, обычно аккуратно уложенные дорогим гелем, теперь стояли дыбом, точно шерсть на загривке у до полусмерти перепуганного кота, повстречавшегося на узкой горной тропке с голодным волком.
Подождав, пока красавица выдохнется и чуть уменьшит громкость, Юрий недовольно пробурчал:
– Что ты орёшь, дура? Твой отец подумает невесть о чём! Я свататься пришёл, а не силой на сеновал тащить!
– Не след со спины подкрадываться точно Соловей-Разбойник! Вот не выйду за тебя, будешь знать! – и она снова завертелась перед зеркалом, любуясь безмятежностью бирюзового взора и ладной фигуркой в шёлковом сарафане, украшенном крупным морским жемчугом.
– Леночка, а вот на что спорим, что я сумею тебя переубедить и ответить мне добровольным согласием? – юрист хитро прищурился и самодовольно улыбнулся.
– Дай подумать минутку… – стремление искать оптимальную выгоду у купеческой дочери было заложено уже на генетическом уровне, как объяснила этот непреодолимый пунктик подруги Василиса Премудрая. – Сундук с антикварными золотыми украшениями с натуральными камнями, путёвку в Терновую Долину, килограмма три-четыре молодильных яблок, и я тебя, так и быть, выслушаю.
– Добро, Елена Колывановна, – ушлый сердцеед положил на туалетный столик неявской супермодели вещицу, очень похожую на засушенный цветок. – Вот, милая барышня, извольте полюбопытствовать, – и большой палец юриста ловко нажал на торчащий из стебля шип.
Любопытная девица даже черепаховый гребень на пол обронила, сразу заинтересовавшись диковинкой. Сморщенная колючка преобразилась на глазах, обернувшись редкостным заморским цветком Венус Орхидус. Такого даже у Кощея во дворце не водилось. Лепестки нежно-кремового цвета с фиолетовой рябью бросали на стены и потолок терема разноцветные отблески. Воздух наполнился ароматом неизвестных благовоний.
Бирюзовые глаза красавицы заволокло влажным туманом, а пухленькие губки невнятно прошептали: «А что мне теперь не надо будет брить ножки»? Купеческая дочь в полном восторге быстренько подобрала подол расшитого шелками сарафана, чтобы продемонстрировать всем точно выточенную из родосского мрамора длинную стройную конечность совершенной формы, обутую в кокетливую греческую сандалию на высокой платформе. Маленькие пальчики весело отсвечивали рубиновыми огоньками.
Юрист прикинул, во сколько обошёлся марафет модницы старому Колывану, и присвистнул. Ванная из миндального молока для отбеливания кожи стоила не менее тысячи золотых червонцев. Драконий лак, которым были заботливо накрашены напедикюренные ноготочки, и вовсе потребовали годового бюджета небольшого неявского княжества. Поверх заморского дива блистали крупинки настоящей рубиновой крошки.
Кокетливо изогнувшись колене, соблазнительная часть Елениного тела могла свести с ума любого мужчину. Тут щеки красавицы начали стремительно розоветь: она представила, что сделает с ней Ярина, увидев такой кошенсоль. Быстро отпустив подол, она деловито оправила складки и недовольно сказала:
– А давай, дорогой гостенёк, на ромашке погадаем! Кто сорвёт последний лепесточек, тот и проиграл и должен будет выполнить желание победителя, заранее поставленное на кону. Только смотри, никакого непотребства типа целоваться в сенях без благословения батюшки или чего похуже типа заскакивать в баню посреди ночи и ругаться с дедушкой Банником.
